Вернуться в Антарктиду

Пингвинов здесь было не просто много, а очень много. За минувшие несколько дней Юра видел их, наверное, в десять раз больше, чем за все предыдущие экспедиции в Антарктику. Птицы толклись на каждом камне, в каждой ложбинке. У них начинался период гнездования, они объединялись в пары, и процесс этот постоянно сопровождался криками и драками. (**)

Направляясь к пирсу, Громов думал, что Тимур выбрал удачное место. На людей пингвины почти не обращали внимания, но шум, который они производили, надежно защищал от чужих ушей.

Юра пришел первым. Прогремев ботинками и звонким наконечником костыля по металлическому настилу, он остановился у ангара, придерживаясь подветренной стороны. Если не считать кусачего ветра, пока с погодой везло. На Крозе сейчас было тепло для зимы, температура держалась плюсовая, хотя ручеек, бежавший по территории станции, подмерзал и покрывался в ночи белыми корками, тающими к полудню.

В ожидании Громов прохаживался вдоль склада, поглядывая на океан. Где-то там, за невидимой границей, в тумане рыскало судно с де Трейси на борту, и Юра очень хотел знать, что же такого натворил Тимур, из-за чего они угодили в подобие защитного кокона? Однажды он уже побывал пленником сломанного артефакта в Антарктиде и повторения ситуации, если честно, не хотел.

За спиной послышались шаги. Они прозвучали внезапно и близко, поскольку отдаленные звуки относил завывающий ветер и скрадывал птичий гомон. Юра вышел из-за стены и увидел, как Тим энергично спрыгивает с последних ступеней лестницы. Заметив Громова, он махнул ему рукой.

– Прости, задержался чуток. Не замерз?

– Нет. Я на холод не жалуюсь.

Борецкий поежился:

– Промозгло тут: ни зимы конкретной, ни осени – межвременье какое-то. Я такого не люблю.

– Все в порядке? – спросил Юра, замечая, как его товарищ непривычно кутает шею в шарф, защищаясь от резких порывов. – Ты какой-то въерошенный.

– Да нет, все хорошо. Просто осматривался, чтобы нас никто не потревожил.

– Может, зайдем в ангар? Там теплей и скамейки должны быть.

– А не заперто?

– Тут не запирают, слава богу. И если никто не придет…

– Никто, - подтвердил Тимур, - я позаботился.

Они открыли дверь в техническое помещение и оказались в небольшой каморке, где у узкого окна, забранного ставней, стоял стол и несколько пластиковых стульев. Пока Тим разбирался со ставней, Громов разыскал регулятор на батарее и включил отопление на максимум.

– Минут пять, и все нагреется.

– Это хорошо! – одобрил Борецкий. – Не стоит тратить жизненные силы на обогрев, пусть печка работает. Ну, я начну?

Юра уселся на ледяной стул, зажав костыль между колен:

– Начинай.

Тим в нескольких фразах поведал ему про Акила и пурбу. Говорил он сухо, чисто для справки, а Юра слушал и смотрел в окно, где скалы-Гиганты тянулись к серому небу. На их верхушках в глубоких трещинах лежал нетающий лед.

«Антарктида меняет всех, - думал он. – Вот и Тимура она тоже изменила».

– Значит, смотри, что мы имеем, мой друг, - продолжал говорить Борецкий. – Опишу тебе это так, как вижу сам, без лишних заумствований. «Солнечный нож» работает с праной. Если предмет, человека или группу вырезать из потоков праны, а потом с помощью этого же Ножа запаять все обрезанные каналы заново, но сообразно поставленной задаче, объекты впишутся в новый мир идеально. Но есть нюанс.

– Как же, у нас – да без нюанса, - пробормотал Юра.

– Вот-вот. Если делать это много раз, каждый день, а то и по несколько раз на дню, то в один прекрасный момент наступает такое состояние, когда больше ничего в этот истерзанный каркас уже не впишешь. Пространство внутри становится переполненным. Не весь мир, конечно, а его маленький участок – такой, как наш архипелаг, например. Энергетические каналы превращаются в перепутанный клубок, и проникнуть сквозь их завесу сторонние предметы больше не могут. Или могут, но с огромными затратами и непредсказуемым финалом, понимаешь расклад?

– Зачем ты это сделал? – спросил Громов.

– По двум причинам. Во-первых, чтобы сюда не заявились лишние люди и нелюди. Я имею в виду Белого Сахира и того, кому он служит.

– Доберкура?

– Нет. Я именую его «Лавкрафтом». Он обитает на параллельном Крозе. Его и его приспешников там заперли в незапамятные времена. Этот архипелаг для них что-то вроде военной базы.

– То самое «зло, спящее во льдах».

– Как бы да. Нам все-таки придется «Лавкрафта» зацепить и вытащить на свет, чтобы надолго отбить ему охоту соваться к нам. Увы, без этого уже не обойтись, просто замять дело не получится. Предстоит знатная заварушка. Урок нужно преподать не только «Лавкрафту», но и всем его служителям.

Тим немного помолчал, ожидая новых вопросов, но Юра не спрашивал.

– Я отослал Вещему Лису послание, - продолжил он. – У него несколько вариантов, потому что было несколько попыток, не знаю, какое именно дойдет, но очень надеюсь, что Лис разберется и проинструктирует Патрисию Ласаль, которая отвечает за ту часть плана, что связана с Иремельским Граалем. «Лавкрафт» надеется ворваться к нам через канал, установленный между параллельными мирами, превратив его в коридор с тремя дверями. Мы ему немного подыграем, но в конце все сделаем по-своему.

– Как мы будем согласовываться с Патрисией? – спросил наконец Юра. – Они же где-то там, а мы здесь. Неужели через Зеркало?

– Полагаю, мой друг, этот пункт зависит от тебя и твоей партнерши с той стороны – девушки по имени Людмила. Когда ты вернешься к своим обязанностям, вы встретитесь, но Элен, разумеется, ты передашь не все. Сам же факт, что вы с Людмилой нашли общий язык, скрывать не надо.

– А мы найдем?

– Найдете. Людмила работает под контролем Патрисии Ласаль и твоего друга Володи Грача. Завтра Элен потребует возобновить опыты с зазеркальем, и вы познакомитесь.

– Людмила Сперанская – падчерица Элен, ты это знаешь?

– Мила – хорошая девушка и не имеет отношения к этим заговорщикам. Она их жертва, а не последовательница, так что ты с ней можешь быть откровенен.

– Ты говоришь о ней так, будто знаешь лично.

– Лично еще не довелось, но ты убедишься, что я прав, когда увидишь ее. Сперанская – искусственный оператор. Она получила возможность работать с праническими каналами в результате генной модификации. Рискованный эксперимент, но ее отец своего добился. Правда, само собой умение на нее не упало, работа все равно требует навыков – это как акробатика на канате. Способности помогают, но их следует развивать. Девочке приходится нелегко, как и тебе, впрочем, поэтому Грач опекает ее, а тебя опекаю я.

– И Огюст.

– Огюст тренер, а я твой друг, понимаешь расклад? – спросил Борецкий, глядя на Громова так, словно ему было важно услышать ответ.

– Понимаю, - кивнул Юра. – Между тобой и Огюстом большая разница, не сомневайся.

Тим кивнул с явным облегчением:

– Я опасался, если честно, что ты на меня будешь слегка сердит. А то и доверять перестанешь.

– С чего бы?

– Ну, я тоже не всезнайка и продвигаюсь методом проб. Будь я мудрей, части проблем удалось бы избежать.