Вернуться в Антарктиду
Шрифт:
Дмитрий был разъярен и напуган и не собирался миндальничать с противником, поэтому, не раздумывая, собрался для простоты пристрелить наглеца, разлегшегося у его ног, но пистолет дал осечку. Или патроны закончились – он ведь не считал... Совершено неожиданно инвалид проявил удивительную ловкость. Москалев лишился оружия и упал в портал, оказавшийся так некстати за спиной.
В разверстую пасть двери в неведомое они провалились втроем и какое-то время, оглушенные и дезориентированные, провели, копошась, на жестком бетонном покрытии. Над ними простирался темный потолок, с трех сторон вздымались какие-то арки, покатые стены и мощные
Мила сдавленно пискнула, и Москалев разжал руки. Девушка откатилась от него и затихла. Дмитрий сел, шумно дыша. Инвалид с костылем тоже сел и смотрел на него исподлобья. Никто из них не знал, что делать дальше.
Было душно. Несмотря на близость воды, воздух казался спертым, как в старом подвале. Пахло грязными тряпками и болотом.
– Где мы? – спросил Москалев.
Он, конечно, понимал, что перенесся куда-то из храма, но никак не ожидал оказаться на сыром берегу реки, окутанной туманом. Впрочем, он был рад, что избавился от непосредственной угрозы для жизни.
– Мы под мостом, - озвучил бесспорную истину инвалид и пополз к Милке.
Дмитрий вытянул ногу, перекрывая ему дорогу:
– Эй, ты, капитан очевидность! Как там тебя… Громов, кажется. Ты – руководитель Антарктической миссии «Ямана» и должен быть в курсе, куда именно мы угодили по твоей милости. Что это за мост и в какую сторону идти, чтобы выйти к людям?
– Понятия не имею, - нелюбезно ответил этот тип и продолжил движение к лежащей без признаков жизни Людмиле. – Дай пройти!
Дмитрий ногу убрал, но в его неосведомленность не поверил:
– Ты только что вышел из этого портала, значит, уже был здесь.
– Здесь я не был.
Москалев фыркнул и встал, решив, что разберется сам. По идее, они не могли далеко откатиться от выхода, однако ничего похожего на темный овал межмировой дверцы поблизости не наблюдалось.
Мост был довольно широким и прочным, он опирался на толстые колонны, соединенные попарно. Берег вокруг них был зацементирован до самой воды. Они явно находились не на деревенской речке, а где-то в городе. Только в перенаселенной местности возводили подобные переправы, способные выдержать многотонный поток машин. Однако никаких городских звуков слух Москалева не улавливал. И лесенки, чтобы подняться на мост, в поле его зрения тоже не попадало. Пространство за пределами опор вообще тонуло в белесом тумане, в котором могло находиться все что угодно.
Дмитрий сделал несколько шагов, но замер, с неудовольствием глядя на молочно-белое марево. Туман клубился. Он не висел неподвижно на одном месте, а перемешивался в глубине и неторопливо полз под мост. Медлительный и студенистый, он тянул вперед тонкие щупальца, которыми нащупывал путь. Или искал живых людей, чтобы схватить их и сожрать, как сожрал пейзажи по обе стороны мостовых опор. Графитовые прутики ближайших кустов, покрытые увядающей листвой, пока еще торчали из него там и тут, но активно таяли, поглощаемые буквально на глазах.
Москалев попятился. Его решимость пропала. Он опустил взгляд и заметил, что его одежда испачкана кровью. От осознания, что он ранен и с каждой новой минутой слабеет, ему подурнело.
Он оглянулся: Мила так и лежала на земле, а Громов, перевернув ее на спину, расстегивал на ней платье.
– Что с ней? – напрягся Дмитрий.
Он понимал,
что Мила – это прежде всего пропуск на выход. Страх, вытесненный изумлением от шоковой смены декораций, вернулся. Смешавшись с беспокойством о собственном здоровье, он стремительно разрастался в панику.– Почему она не двигается?!
– Ты в нее попал, придурок! – зло ответил Громов. Он стащил с себя зимнюю куртку и, свернув, подсунул Милке под голову. Потом стал снимать с себя рубашку.
– Да я в нее даже не целился!
– Ты палил, не соображая! Больше ни у кого не было в храме огнестрельного оружия, только ты отличился.
– Но Милки там не было!
– Портал притягивает все, что рядом, вот и пулю притянул.
– Черт! Я не хотел!
Дмитрий приблизился к ним на ставших ватными подкашивающихся ногах. Покосившись на туман, уже обвивающий колонны, он опустился на грязный бетон и всмотрелся в Милкино лицо. Вблизи он увидел, что и ее платье на груди пропиталось кровью, просто красное на красном изначально плохо заметно.
– Она умирает? Это поэтому портал исчез? Мы тут останемся навсегда?!
– Не трынди как баба, лучше помоги!
Сотрудник «Ямана» не питал к нему добрых чувств, и это было ожидаемо, но зато держал себя в руках и (Москалев очень на это надеялся) знал, что делать. В груди Дмитрия запульсировала робкая надежда.
– Чем я могу?..
Громов с усилием разодрал плотную ткань на две неравные части. Одну, побольше, швырнул Москалеву, а другую, скомкав, положил на рану, надавливая обеими руками, чтобы уменьшить кровотечение.
– Рви дальше на бинты!
Дмитрий принялся рвать, но руки ослабли – и от кровопотери, и от ужаса, что он застрял тут навечно без помощи. Его прошиб холодный пот. К тому же кожа у Милки стала восковая, и губы совсем посинели – смотреть на нее было мучительно и стыдно.
«Господи, я не хотел ее убивать! Только нее! Зачем все это? За что?!»
Громов хмуро следил, как меняется выражение его лица. Он встречал этого человека в своих обрывочных видениях. Это был бывший Милкин супруг, Мила ушла от него к Виктору Соловьеву. И правильно сделала! Никчемный человечишко, эгоистичный и импульсивный.
– Пуля попала в металлическую заклепку на джинсовой куртке, это ее слегка затормозило, как и вязкая субстанция портальной мембраны, но рана все равно глубокая, - сказал он. – Выходного отверстия я не нашел. Это не очень хорошо.
– И дальше-то что? У нас ни бинтов, ни лекарств! – Москалев снова завертел головой: - Выход где? Где дверь, ведущая обратно в храм?! Как ее открыть?!
– Откуда я знаю! – не сдержался Громов. – Скорей всего, отсюда – никак.
– Ей же хирург нужен, чтобы пулю извлечь. Мы здесь ничем ей не поможем! Нужны спасатели, реанимация… Где дверь?!
Громов вздохнул: толку от этого захлебывающегося словами психованного придурка не было никакого. Он мешал и еще больше раздражал и бесил.
– Если выбраться на мост, есть шанс кого-то встретить наверху. Наверное.
– Да, точно! – обрадовался Москалев. – Пойду искать лестницу. Или дорогу. Я позову кого-нибудь!
Дмитрий проворно вскочил и нырнул в туман, куда минуту назад так страшился соваться, он горел желанием убраться от раненой жены и от чувства собственной неполноценности. Было слышно, как чавкнула грязь, когда он ступил с забетонированного участка под опорами на влажную землю.