Вернуться в Антарктиду

– Точно, - Вик убрал паспорт. – Аня, скажи-ка, а ты выполнила мою просьбу?

– Просьбу? Конечно!

– Вы о чем? – нахмурился Грач.

– Да ты сам мне передал по телефону, запамятовал что ли? – Аня встала и полезла в чемодан, достав оттуда большую нарядную коробку. – Вот, держи, Вик! Или надо называть тебя Аликом? Прости, еще не привыкла.

– А, кукла! – сказал Володя. – Точно, надо вручить ее Адели. Ей же обещали. Подарим, как только проснется.

– Бедная девочка, - тихо произнесла Вика, - она мне показалась очень грустной. Мне так жаль и ее, и Пашу. И Патрисию тоже жаль.

– Ну, Патрисию жалеть не стоит, у нее наверняка все будет хорошо, - заявила Аня. – А Паша… ну, что Паша – вылечат его, я уверена. У нас такая замечательная теперь страна! И медицина наша тоже наверняка впереди планеты всей. Я верю в лучшее.

– Я тоже буду верить, что у Паши все наладится, - подтвердила Вика. – Только нам в будущем очень важно ничего не испортить. Драматург Бернард Шоу однажды написал замечательную фразу: «Teпepь, когда мы научились летать по воздуху, как птицы, и плавать под водой, как рыбы, нам не хватает только одного: научиться жить на земле, как люди». Я надеюсь, что здесь люди уже научились этому. Или усиленно учатся. Быть человеком – тяжелая работа.

– А все-таки символично, что для нас новая жизнь начинается именно в Антарктиде, верно, Юрка? – спросил Володя. – Ты всегда повторял, что здесь особенная атмосфера, где все по чесноку. Выживает не хитрый и подлый, а мудрый и щедрый. И, что особенно важно, полярники – нормальные люди. Без этих паршивых нацистских закидонов.

– Если это всерьез станет нашей точкой опоры, то я буду очень рад, - кивнул Громов. – Антарктическое братство – хороший плацдарм.

Аня тихонько открывала заклеенную и немного помятую коробку:

– Мне кажется, куклу надо вручать без упаковки, иначе это как-то без души, казенщиной отдает.

– Правильно. Ой, какая миленькая! – неподдельно восхитилась Вика. – И платьице такое симпатичное. Я бы сама с такой играла.

– У тебя живое дите есть, куда тебе в куклы играть.

– У меня ж мальчик. Ему косички не заплетешь.

Аня сдержанно фыркнула:

– Какие твои годы!

– Можно поближе посмотреть? – попросила Мила.

У куклы были длинные темные волосы, большие синие глаза, опушенные загнутыми ресницами, губки бантиком, нарядное желтое платье с белым кружевным воротничком и такие же желтые мягкие туфельки.

– Я ее в аэропорту покупала в самый последний момент, там выбор был не очень, но это была из всех самая симпатичная. Не знаю, понравится ли ей? – засомневалась Аня.

– Должна понравиться, - уверенно предположила Мила. – Красивая же и взгляд у нее добрый.

– Слушайте, а может, Пашу подключим? – предложила Вика.
– Как думаете, он справится? Сможет вручить дочери куклу?

– О, вот это дело! – оживился Грач, немного скисший на фоне женского щебетания над игрушкой. – Я – за! Пусть Пашка вживается в роль отца. Доктор сказал, что общение с дочерью ему не противопоказано.

– Он такой неприкаянный, - задумчиво произнесла Мила, - но мне кажется, что в ситуации он ориентируется, только молчит все время. Там, на мосту, он все делал правильно.

– Он меня узнал, - сообщил Володя. – Это абсолютно точно. Он не сумасшедший.

– Значит, так и поступим, - поставил точку Громов, - дадим ему куклу и объясним, что и как, а потом, когда девочка проснется, как бы невзначай позовем ее к нему.

Всей компанией они вышли в коридор и отправились разыскивать Павла. Никто не помнил, в какую именно комнату его поместили, даже Громов, который, собственно, этим и занимался час назад. Подшучивая над его дырявой памятью, Грач вышагивал вдоль однообразных дверей, решая, куда постучаться.

– Потише только, - попросила Вика, - а то детей разбудите.

– И все испортите, - прошептала Аня, пряча куклу за спину. – Ишь, развеселились!

Мила взяла Вика под руку. Они шли последними и практически не участвовали в поисках, однако это не мешало им чувствовать себя частью чего-то большого и уютного, почти семьи.

*

Россия. Санкт-Петербург. Пять месяцев спустя.

Свадьба Милы и Альберта была скромной. Позвали только самых близких друзей, без которых праздника бы и вовсе не получилось. Сразу после торжественного ужина в ресторане, молодожены сели на поезд и отправились в Петербург.

В северной столице уже вовсю чувствовалось дыхание весны. Город был чисто убран, на газонах зеленела первая травка, а в скверах оглушающе чирикали воробьи, радуясь яркому апрельскому солнышку.

Мила была счастлива, хотя и боялась этого счастья. Она заслонялась им как щитом от неприятных известий, поступающих из суда, где шел процесс над Дмитрием Москалевым, и от настойчивых звонков отца, с которым не собиралась больше поддерживать отношений. Ей казалось, что щит вот-вот не выдержит – расколется, и вместе с ним разобьется ее хрупкая мирная жизнь, выстраданная и желанная. Вик (она так и не привыкла называть его Альбертом, и он спокойно откликался на «старое имя») делал со своей стороны все, чтобы она ощущала себя в безопасности. Однако страх – иррациональное чувство. Он гнездился внутри, подпитываемый воспоминаниями.

Когда на третий день их свадебного путешествия на телефон Вика поступил звонок от Михаила Загоскина, Милка, увидев высветившуюся на экране фамилию, сжалась от недобрых мыслей. Она даже не думала, что у мужа окажутся забиты в новой «трубке» контакты человека, по идее, никогда о них не слышавшем.

Вик был в ванне, а она сидела на кровати и смотрела на вибрирующий телефон, не в силах что-то предпринять.

– Кто звонил? – спросил Вик, вернувшись в спальню.

– Загоскин-младший, - ответила она, обмирая. – Как он узнал твой номер?

– Недавно мы обменялись контактами, - ответил он, вытирая волосы полотенцем.
– Прости, что не рассказал сразу, но ты была поглощена предсвадебной подготовкой, и как-то все повода не находилось.

– Зачем вы встречались в Москве?

– По просьбе Пат. По возвращении она переслала ему материалы из его же ноутбука, забытого в лагере, и дала мой номер. Я хоть и не биолог, но медик и с биологией немного знаком. Смогу поддержать диалог.

– Какие материалы? Что еще она затеяла?

Вик отбросил полотенце и сел рядом с ней на постель, как был – в халате:

– Чего ты так разволновалась? Речь о материалах несуществующей биолаборатории «Прозерпины» о слабых взаимодействиях и внутриклеточной ДНК. Когда Миша попал в госпиталь, его компьютер остался в лагере. Илья Сабурский изучил имевшиеся на жестком диске документы и нашел в них много интересного. Патрисия решила продолжить исследования и попросила меня встретиться с Загоскиным. Прощупать его, что он за человек, и будет ли от него толк.