Вернуться в осень. Дилогия
Шрифт:
— Медленно, назад. — В голосе председателя Вара даже не угадывалось волнения. — К проходу. Не разворачиваться спиной…
Но они не успели медленно двинуться назад. Потому что взметнулась вверх двумя огромными всплесками вода, и неожиданно из озера начало что-то подниматься — огромное, круглое, все в струях стекающей вниз воды… Люди непроизвольно сделали шаг назад, задирая головы, расширялись в изумлении глаза и приоткрывались плотно сжатые до этого губы.
Перед ними поднялся во весь свой невероятный рост и объем, почти достигая свода, гоблин. Сдвинулись с места нахмуренные складки бровей, он не спеша обвел взглядом зал и сделал из воды шаг.
Вздрогнула земля — вниз со стен посыпались мелкие камни. Люди вышли из оцепенения и сделали несколько шагов назад,
«Так. Встретились. Опять эта напасть…»
Сергей сжал в мгновенно вспотевшей руке меч и сделал шаг вперед — глаза невероятного исполина немедленно сошлись на его маленькой фигурке. В черных провалах глазниц, казалось, сверкнуло понимание…
«Ты…» — Он не успел додумать эту мысль — неожиданно сильная рука отбросила его назад, к Энии, и он упал. Нивер Олди, непонятно как оказавшийся здесь, тяжело дышал, закрыв их с принцессой своей спиной и выставив на великана свой меч.
Но гоблин не заметил букашки-защитника, провалы темных глаз продолжали смотреть на Сергея. Сергей медленно поднялся, стараясь хоть что-то увидеть там, где жило и бушевало всегда только одно. Ненависть.
Как и тогда, в разбитой и дымящейся крепости, их глаза встретились. Сергей не слышал, как задержали дыхание, постепенно сдавая назад, все остальные, как плакала, закрыв лицо руками, сзади Эния, как рядом тяжело дышал, не шелохнувшийся, добровольный и оказавшийся таким преданным телохранитель… Время остановилось.
«Что это все и зачем? Почему ты здесь, неживотное чувство, а не у себя, в преисподней? Что тебя вызвало сюда, где тебе нет и не должно быть места? А ведь ты меня узнал…»
Сергей стоял и смотрел глаза в глаза — и у него почему-то росла уверенность. «Узнал, елки-палки, узнал, хоть ты и не тот… Значит, общаетесь.
Давай делай шаг, размахнись кулаком или чем ты там… Я не боюсь тебя. У меня нет страха и нет ужаса… Потому что я не ненавижу тебя. Я ненавижу ненависть. Я ненавижу не тебя, а то, что у тебя в голове. Злобу. Пустоту. Ненависть… Ты можешь убить меня. Но ты не изменишь то, что у меня внутри. А я…»
Пещеры темных провалов глазниц шевельнулись — в них что-то мелькнуло, открылась и опять закрылась огромная пасть, заволновался, качнувшись, многослойный подбородок.
«А я… А я просто испепелю твою злобу. Но не злобой…»
Что-то происходило в этих глазницах-глазах, что-то там отражалось, что-то даже понималось — как будто не букашка-человек стоял перед ним, а…
И что-то происходило с Сергеем — в нем крепла какая-то уверенность, уверенность в том, что дело вовсе не в размерах и силе, что на любую, самую невероятную силу есть другая, еще большая сила. Он увидел — не глазами, а каким-то другим, внутренним зрением — клубок черноты в глазах монстра, в глазах и голове… Оно шевелилось, оно распускало длинные щупальца, оно извивалось, оно и было всем этим монстром — и его головой, и даже руками и ногами, оно было составляющим — третьим составляющим, и это третье было не разум, тело и кости…
Оно могло быть побеждено. Могло. Сергеем. И не Сергеем. Через Сергея… Если он только сможет это взять и сможет это удержать. Силу. Невероятную силу, которую нельзя взять так просто, нельзя поднять, нельзя бросить, но о ней можно… Попросить. Просто, совсем просто — попросить. И для этого надо… Что-то иметь. Что-то иметь в себе, в своей душе, в своем сердце, что-то такое, что может иметь любой, абсолютно любой, и с этим жить, и таким жить. Но понять это сам. Без какой либо помощи. И не головой… Молния, белый огонь, сверкающий на востоке, но так, что видно и на западе… Сила. Без злобы и ненависти,
но которая сразу изничтожит злобу и ненависть… Третья сила. Действительно — непобедимая сила. Потому что в основе ее — мироздание…Дрогнула земля — опять осыпались мелкие камни и капельки влаги на стенах. Люди застыли неподвижно. Потому что гоблин сделал шаг назад…
Потом еще один — вверх взметнулись каскады воды, оседая блестящими потеками на стенах и каплями-брызгами на волосах и одежде замерших в удивлении людей. Озеро ходило волнами, принимая в себя прыгающих вслед за чудовищным исполином моргов. Затем исчезло, растворившись в неведомой и непрозрачной глубине, зеркало, исчезли цветные всполохи в воде и на стенах, исчезло мерцание… Вода некоторое время еще волновалась, потом успокоилась и приняла свой самый обычный, водяной вид.
Сергей медленно поднял руку и посмотрел на нее, как будто не понимая, зачем он поднял эту руку… Потом вздохнул и вытер со лба пот.
— Оно что… закрылось? — неверяще произнес кто-то рядом. — Само?
Люди двинулись и медленно приблизились к воде, разглядывая удивленными глазами колышущуюся мутную поверхность, кто-то поднял с земли и посветил не потухшим факелом. Кроме дробящихся слабых отсветов и мутных, плохо видимых силуэтов, в ней не отразилось ничего. Как и в обычной воде…
— Что произошло? Да что это было?
Сергей оглянулся — Эния еще всхлипывала, смотря на него виноватыми глазами.
— Пойдем, Эния… — Он поднял ее за руку и ласково провел ладонью по волосам. — Успокойся, солнышко мое ясное, все уже позади. Он уже не вернется…
— Сереженька… — Она всхлипнула и уткнулась ему в плечо. — Сережка… Уйдем отсюда.
Они медленно двинулись к проходу — две очень одинокие в этом огромном зале и две совсем не одинокие, потому что очень близкие друг к другу, фигурки. Рядом неслышной тенью скользил, бросая по сторонам цепкие внимательные взгляды, их верный телохранитель.
Многие провожали их взглядами. Двое — особенно пристально.
— Что ты думаешь? — Оказывается, голос лорда Маиера тоже осип.
— Я? Не знаю… — Председатель Вар задумчиво смотрел им в спины. — По-моему, то же, что и ты. Так? Понятно, почему у него кольцо от Шираза…
— Так. Странные вещи ныне видят наши глаза, кто бы мог подумать… Кажется, на земле появился Охотник.
Глава 5
— Ты не понимаешь! — Ильга неожиданно взорвалась. — Все это чушь, ерунда, выдумки всяких придурков вроде Эниста! Он и поплатился за свою ненормальную голову! Это ненормально, ты понимаешь, ненормально! Какие такие родители, какие такие — всякие там нежности, заботы, футы-муты… Кому это надо, скажи, кому? Кому нужны какие-то еще проблемы, какие-то еще трудности? Выдумки! Бредятина! Сказка — глупая, идиотская сказка, от которой тошнит! Каждый сам за себя! Каждый нужен только себе! Никто о тебе не позаботится, если не подумаешь о себе сама! Вот в чем правда! Трижды права в этом Эллоя…
— Успокойся, Ильга. — Шульга подняла руку, чтобы обнять ее, но та отпрянула назад. — Я же не уговариваю тебя идти вместе со мной.
— Шульга, ты будешь стоять прикованной к стене, и тебя будут жрать каменные крабы! Зачем, скажи, для чего? Ради сказки, которая только сказка — в твоих мечтах? Ради того, что не бывает, просто не бывает на свете? Зачем?
— Успокойся, Ильга!
— Ну подумай, подружка, пораскинь мозгами. — Ильга неожиданно перешла на доверительный тон. — Ты ведь всегда была самая умная! Самая обычная что ни на есть логика — зачем? Для чего? Почему? Для чего эта глупость — любовь? И вовсе не надо говорить про нее шепотом, надо кричать всем — чушь! Чушь и глупость! Потому что она — мешает! Выживает сильнейший — это ясно как день! И у животных, и у людей! А остальное — сопли, мешающие освобождению…