Верные друзья

– А от этого гражданина, - продолжает лейтенант, - недавно было заявление, что он - Нехода.

У Неходы что-то булькает в горле.

– Как?

– Потом гражданин взял свое показание обратно и заявил, что уже не знает, как его фамилия - Сичкин, Нестратов или Нехода, или, может быть, он Иванов, или еще кто нибудь...

– Сил у меня больше нет, - подаст голос из своего утла Нестратов, третий час выясняем, как моя фамилия... Тысячу раз я говорил, что Неходой назвал себя в переносном смысле.

– А протокол мне в каком смысле писать?
– голосом, в котором слышатся безнадежные нотки, спрашивает лейтенант.

– В переносном запрещено протоколы писать. Милицию тоже пожалеть надо. Она тоже не каменная... Если вы Нехода, так и говорите...

– То есть как это - Нехода?
– кричит Нехода не своим голосом.
– Почему допускаете? Жулик он, а не Нехода! Я - Нехода...

– А я - Нестратов!
– заявляет Нестратов.

За окном слышится сирена "скорой помощи". Хлопает дверь, и в управление строительства бодрым шагом входит Чижов в белом халате. Нестратов вскакивает, но Чижов предостерегающе сдвигает брови и едва заметно подмигивает ему.

– Извините, дорогие товарищи, - важно говорит он, - нам сообщили, что к вам попал наш больной из психиатрического отделения... Ах, вот он!

Лейтенант хлопает себя ладонью по лбу:

– С самого начала... С самого начала были у меня подозрения!

– Это я - сумасшедший?
– шепотом спрашивает Нестратов.

– От таких волнений, - обиженно говорит Нехода, - у самых ценных работников удар может приключиться. Работать надо как следует, товарищи врачи! А если б он убил кого-нибудь? А?

– Разрешите забрать?
– очень вежливо, даже вкрадчиво осведомляется Чижов.

– А вот сейчас мы оформим, - отвечает лейтенант, - и берите!

– А может, позже оформим?
– еще вкрадчивее спрашивает Чижов.

– Зачем же? Мы сейчас... У вас, товарищ доктор, справочка какая-нибудь есть?

– Ах, справочка?
– растерявшись, говорит Чижов. Он усердно шарит по карманам, бормочет: - Сейчас... сейчас...

Тучи снова начинают сгущаться.

Но в это время появляются Лапин и Наталья Сергеевна. Они приходят, собственно говоря, немножко раньше, и Лапин успевает оценить ситуацию. Поняв, в чем дело, и едва сдерживая смех, он ждет окончания сцены. Но вот наступает момент, когда необходимо вмешаться. И Лапин вмешивается.

– Товарищи, товарищи, не горячитесь!
– говорит он.
– Произошло маленькое недоразумение. Документы этих товарищей отсутствовали, но теперь их привезли. Можно все проверить. Пожалуйста.

Он вручает паспорта Нестратову и Чижову. Царственным жестом Нестратов протягивает свой паспорт лейтенанту. Нехода переводит взгляд с одного на другого. Он понимает, что опростоволосился. Но, может быть, еще возможно спасти положение. Он бросается к Нестратову.

– Товарищ Нестратов! Василий Васильевич! Ну, что вы скажете, чепуха какая? Я-то ведь с самого начала...

Лейтенант глядит в развернутый паспорт, переданный ему Нестратовым, в полном остолбенении.

– Что ж это? Паспорт вы мне даете... Это же гражданина Чижова паспорт! Это кто же Чижов? Вы же?

Лапин бросается вперед.

– Ах, батюшки, я им второпях паспорта перепутал... Это вот его паспорт...

– Граждане, - говорит лейтенант без всякого выражения, - я сейчас стрелять буду!

Нехода стоит посредине комнаты и смотрит на всех безумными глазами.

Тихий закатный час над Камой.

Вода как зеркало, ветра нет, но бледно-зеленые листочки плакучих ив, склонившихся к самой реке, беспрестанно дрожат.

Наталья Сергеевна как зачарованная следит за игрой листвы.

Она идет над берегом рядом с Лапиным и крепко держит его за руку, точно боится, что он сейчас исчезнет. И слушает. Лапин поет вполголоса старую песню Дениса Давыдова:

Успокой меня, неспокойного,

Осчастливь меня, несчастливого,

Ты дай руку мне, недостойному.

Милый друг ты мой, моя душечка.

Я люблю тебя, без ума люблю,

Об одной тебе думу думаю,

Для тебя одной в жизни радуюсь,

Для тебя одной сердцем чувствую...

И Наталья Сергеевна шепотом повторяет:

– Для тебя одного сердцем чувствую!

Лапин поет:

Ты узнай, мой друг, про любовь мою

И улыбкою, словом ласковым

Успокой меня, неспокойного,

Осчастливь меня, несчастливого...

Наталья Сергеевна улыбается:

– Как я тосковала по этой песне... Как ждала!

Наталья Сергеевна и Лапин останавливаются.

– Нет человека счастливее меня, - шепотом говорит Лапин и вдруг кричит так, что эхо отдается за рекой:

– Эй, я самый счастливый!

Где-то далеко, точно в ответ, гудит сирена.

Идет по реке пароход.

Больница.

В приемном покое, перекинув плащ через руку, в тщательно отутюженных брюках, при галстуке, стоит Чижов. А на него с молчаливым обожанием смотрят столпившиеся вокруг девушка-врач, сестры и санитарки.

– Ну-с, родные, признавайтесь, - шутливо говорит Чижов, - чего вам не хватает для полного счастья?

Все по-прежнему молчат. Только пожилая хирургическая сестра решается произнести:

– Нам бы нейрохирурга, Борис Петрович... Ну, если нельзя постоянного, то чтобы консультировал хотя бы!

– По четным дням!
– вставляет девушка-врач.

– А по нечетным нельзя?
– серьезно обращается к ней Чижов.

– Можно и по нечетным.

И тут, точно испугавшись, что не успеют высказаться, все принимаются говорить разом:

– Нам кардиограф обещали прислать, как в прошлом году...

– Машина санитарная нужна, с одной не справляемся.

– Дежурку, дежурку для нянечек.

Чижов машет рукой и смеется:

– Тише, тише, красавицы, не все сразу...

Отворяется дверь, и на пороге появляется Нестратов, довольный, сияющий, в съехавшем набок галстуке и перемазанном кирпичом и известкой плаще.

– Здравствуйте. Я за вами, Борис Петрович. Пора. Лапин ждет.

– Я готов, - говорит Чижов и смотрит на девушку-врача.
– Ну, вот что... Быстро составьте мне список самого для вас необходимого и принесите на пристань! Попробую вам помочь!
– Он улыбается.
– Только не зарывайтесь. Пишите действительно самое необходимое.