Верравия. Сумеречный пет

– Наши? – поинтересовался я.

– Пять сотен закаленных бойцов. Люди Грагла, Балбора, Райага, Илти и мои. Четыре сотника, в ком я полностью уверена. В-третьих… Я не хочу об этом думать, но в заговоре может быть замешан кто-то из тысячников.

Наш разговор прервал пожилой гно-десятник с седой бородой и обвисшими щеками:

– Госпожа, все как вы и говорили. На верхней пожарной башне стояла баллиста и несколько гно в охранении.

– Люди Айли? – Эу сурово сдвинула брови.

– Да.

– Вас никто не заметил?

– Нет, мы действовали, как вы и велели. Сняли доспехи, тихонько прокрались наверх и скрутили этих выродков. Четверо стражников и один из жителей.

– Дай угадаю, – вмешался я. – Такой маленький, с седой бородой и черными усами.

Гно недоуменно глянул на меня – мол, чего суешься, не видишь, разговариваем, – но, получив одобрительный кивок от Прыг-скок, ответил:

– Да, он.

– Хорошо, – сказала Прыг-скок. – Займите позицию, и, как только начнется заваруха, открывайте огонь из баллисты по врагам.

Десятник кивнул и почесал обратно, смешно раскидывая ноги. Каракатица беременная, как бы выразился Горилла.

– И что теперь делать?

– Ждать, – ответила Эу.

Она повела меня на одну из торговых площадей и стала показывать тактическую схему, стреляя глазами в нужные направления.

– Люди Айли заняли проход к лестнице, ведущей ко дворцу. Илти и Грагл сейчас во дворце, делают вид, что пришли с официальными отчетами. Как только начнется мятеж, встанут на защиту короля.

– Погоди, погоди. Если я правильно понял, вся сотня Айли ломанется во дворец, который защищают два гно?

– Они не просто гно, они сотники. И им не надо будет защищать дворец, достаточно будет продержаться до подхода их людей, которые сейчас у подножия.

– А что оставшиеся две сотни?

– Охраняют центральную площадь перед лестницей и не дают мятежникам прорваться наверх. Как только протрубит рог короля, все сотники с войсками придут к нам на помощь.

Я осмотрелся. Все-таки Эу оказалась довольно смышленой девчонкой. У нее было полдня в запасе, и она потратила их с пользой. Вместо двух сотен сверкающих броней и привлекающих внимание солдат тут и там бродили нищие оборванные гно, изредка прикладывая руку к рубищу у ноги, где, судя по всему, пряталось оружие. Все окрестные кабаки были забиты спокойными, малопьющими и вяло переговаривающимися «жителями». За все время промелькнуло не больше трех десятников, но, как объяснила Эу, было бы странно, если бы они совсем отсутствовали.

Мы – я, Эу и два десятка воинов – расположились поодаль от основной улицы, вжавшись в небольшой тупичок. Гно тут проходили редко и быстро, с опаской всматриваясь в темный зев закутка, что нам было исключительно на руку. Единственным, кто подошел ближе и тут же отхватил по голове, был наш старый знакомый – Барбадух Ветрогон.

– Чего дерешься? – сморщился он, потирая ушибленный затылок.

Клянусь Локом, я бы после такого удара даже не встал, а этот ничего.

– Ты что здесь забыл? – Эу снова превратилась в змею.

– Пришел тебе помочь.

Барбадух поднялся. Наплечников на нем не было, но он все равно выделялся статью и мощным торсом. Да уж, с таким же успехом можно было сделать транспарант «Охотники на мятежников» и встать на главной улице.

– А кто тебя просил? И где твой десяток?

– Здесь, – Барбадух довольно ухмыльнулся, после чего вышел в переулок и махнул рукой.

К нему тут же метнулись низенькие коренастые тени, на фоне Ветрогона выглядевшие маленькими детьми подле отца. Вместе они вдавили нас поглубже в тупик, отчего стало практически невозможно не то что стоять, но даже дышать. Барбадух довольно улыбался, а воины Эу тихо переругивались с вновь прибывшими.

Самое удивительное другое: при всех своих стараниях Ветрогон не раскрыл засаду. То есть он делал все от него зависящее, но, по всей видимости, в штабе мятежников были парни, среди которых Барбадух мог отличаться исключительным умом и сообразительностью. Потому что минуты через две после пополнения нашего тайного войска десятью гно и одним десятником с громко урчащим животом по главной улице пошла колонна вооруженных невысокликов.

Подозрения Эу о причастности одного из тысячников оказались не такими уж беспочвенными – основу ударной силы составляли хорошо вооруженные солдаты армии Дриина. Среди них, подобно кускам щепы в быстрых водах горной речки, встречались немногочисленные горожане.

– Приготовиться! – Прыг-скок подняла руку, и все замолчали. Даже громкий живот Барбадуха унял свои низменные позывы и ждал приказа к атаке, видимо, чтобы заурчать с новой силой.

Когда последние капли бурой гномьей жижи протекли по улице, рука Эу упала вниз. Сотница сама вырвалась вперед, оправдывая свою фамилию, и тремя огромными прыжками оказалась у поворота. Одним лишь жестом она остановила рвущуюся в бой братию и стала ждать. Я, хоть и снял лук с плеча, особо воевать не собирался. Так, для виду пару стрел пущу, и все.

Наконец Эу повернулась к своим, поднесла палец к губам и махнула в сторону повстанцев. Три десятка крадущихся гно и человек-лучник позади стали пробираться вперед. Постепенно к нам присоединялись все новые и новые воины, выползая из домов или скидывая с себя нищенское отребье. К моменту, когда нас обнаружили, в хвосте мятежников собралось уже более шестидесяти гно.

Рог повстанцев затрубил тревожно-скрипучим плачущим призывом, но его перебил громкий протяжный гул – это Эу приложилась к своей причудливой валторне. Задрожали стены от раскатившегося крика воинов, заходила ходуном мостовая от сотен топающих ног, дрогнули от лязга и стального звона своды горы, теряющиеся в темноте и с укором глядящие на всеобщую свалку.

Застрекотала на башне, отплевываясь смертельными дротиками, баллиста. Я с удивлением смотрел на ленту с прикрепленными к ней снарядами. Глостер, мать твою, ты же средневековый пулемет сделал! Я не мог разобрать снизу, как было точно устроено орудие – от него шел пар, а вокруг суетились гно. Баллиста представляла собой огромную махину с горизонтальными лотками и с дротиками по бокам. Спереди у нее находился своеобразный спаренный лук, перезаряжающийся секунды за три. Учитывая, какой вред врагам приносил данный инструмент, совсем неплохо.

Дротики пробивали броню, подобно новенькому гвоздю, прошивающему консервную банку насквозь. Среди мятежников быстро распространились ужас и отчаяние. Ряды противника сломались, кто-то еще пытался отражать атаки, но большая часть пыталась отступить поглубже и спрятаться за своими товарищами. Объединенные силы верных сотников решительно пробивались вперед, крепкой рукой неся смерть и возмездие. Лишь когда согнанная в центр немногочисленная горстка повстанцев побросала оружие и подняла руки, воины остановились.