Верум

Я снова вздыхаю.

– Тебе не нравиться ездить верхом, верно? – теперь спрашивает он, скорее вежливый, чем интересующийся.

Я отрицательно качаю головой.

– Нет. Мне жалко лошадей. Почему они должны возить меня повсюду?

Дэер посмеивается, а затем подается вперед, пришпоривая лошадь.

– Ты не можешь весить больше восьми с половиной стоунов (прим. мера веса; равен 14 фунтам, или 6,34 кг). Он даже тебя не замечает, я уверен. Но следуй за мной.

Он несется вперед, затем переходит на медленный галоп. Мой конь делает то же самое, и я изо всех сил вцепляюсь, сердце бешено колотиться от острых ощущений. Дэер ведет меня обратно в конюшню.

– Мы поедем на кое-чем более веселом.

Я в замешательстве гляжу на него, когда мы спешиваемся и передаем поводья конюху.

Мои глаза расширяются, когда я следую за Дэером в гараж, и мы останавливаемся перед блестящим черным мотоциклом. Мне следовало догадаться, что у него и здесь есть байк.

Но английская сельская местность – влажная, а дороги извилистые, и я колеблюсь.

– А ты знаешь, сколько людей прошло через похоронный дом моего отца из-за аварий на мотоцикле?

И мне бы пришлось прижаться к тебе всем телом, крепко обнимая.

Я не могу.

Не могу.

Я разворачиваюсь и начинаю уходить, но Дэер хватает меня за локоть.

– Ну же, Калла. Ты должна жить хоть немного.

– Именно вот это я и пытаюсь делать, - отвечаю ему я, снова разворачиваясь. – Я долго не проживу на заднем сиденье этой штуки.

Однако он улыбается своей чертовой «брось мне вызов» улыбкой, и я знаю, что пропала. Она разжигает огонь у меня внутри, потому что она настоящая. Словно я вижу крошечную частицу его прежнего, сияющую сквозь нее, и не могу этому сопротивляться. Он видит это на моем лице и улыбается даже еще шире.

– Тебе нужен шлем. В том шкафу есть еще один.

Он показывает на стену, я достаю шлем и надеваю его дрожащими пальцами.

Несколько минут спустя мы мчимся по дороге, и мои руки обхватывают сильное тело Дэера.

За несколько секунд я решаю, что это Рай.

Я забыла, насколько хорошо это ощущается.

Я прислоняюсь щекой к его плечу, и мы проносимся через ворота Уитли.

Ветер ударяет по моим щекам, сиденье вибрирует подо мной, а спина Дэера сгибается, когда он удерживает в равновесии мотоцикл. Я никогда не ощущала себя настолько оживленной за всю свою жизнь.

Местность вокруг нас красивая, усеянная цветами посреди сплошной зелени, и наблюдаю, как все размывается, когда мы едем все быстрее и быстрее. Я даже не чувствую страха, и я знаю, что могу приписать это ощущение благополучия Дэеру. Он специалист по езде на этой штуковине, и я в безопасности позади него, даже на мокрых и извилистых дорогах.

Хотя мы не уезжаем далеко, прежде чем он снижает скорость мотоцикла, и мы выезжаем на гравийную дорогу, ведущую к пруду. Он удаленный, тихий, и я понятия не имею, что мы делаем.

Поэтому я спрашиваю.

Дэер протягивает руку и помогает мне спуститься с байка.

– Ты собираешься жить.

Я неуверенно приподнимаю бровь.

– Прямо сейчас я живу, - сообщаю ему я.

Он качает головой.

– Не совсем. Пойдем.

По причине, которую не могу объяснить, я охотно следую за ним, невзирая на свою неуверенность, и на то, как осторожная часть размахивает красными флажками налево и направо.

Дэер останавливается на краю пруда, и расстегивает штаны.

Я замираю на месте, в то время как его брюки лежат вокруг его ног и он вышагивает из них. Его мышцы образуют V-образные полоски, которые исчезают в его нижнем белье. Я знаю, куда они ведут. Я отворачиваюсь, щеки заливаются румянцем.

Он сразу же снимает рубашку, бросает ее на берег, а затем стоит передо мной в черных трусах-боксерках.

Мое сердце бешено бьется в груди, и я не могу не пялиться.

Его пресс образует индивидуальные бороздки, рельефные и сильные. Его бицепсы выдаются, а потом сливаются в худобу его рук, и у меня возникает внезапное желание провести пальцами по этому всему, как я делала сотню раз раньше, так что я сжимаю ладони в кулаки.

– Что ты делаешь? – борюсь я со словами, но в конце концом, умудряюсь произнести.

– Плаваю.

Он поворачивается и направляется в воду, даже не вздрогнув от ее холодной температуры. Я всасываю воздух, поскольку у него та чертова татуировка на спине, простирающаяся через его лопатки. Черные слова, которые гласят: ЖИВИ СВОБОДНО.

Я пропала. Я, блин, пропала.

– В Уитли есть бассейн, - окрикиваю его я. – И я думаю, он с подогревом.

Дэер смеется и ныряет под воду, снова выныривает, стряхивая капельки с волос.

– Это не так весело.

– А почему это весело? – приходится мне спрашивать. Ведь вода холодная, кругом жучки, грязь.

Дэер забавно на меня смотрит.

– Потому что мы вторгаемся на чужую территорию. Это не наша собственность.

Это удивляет меня и заставляет задуматься.

– Владельцы не знают, что ты здесь?

– Неа, - отвечает Дэер, равнодушный, отплывая от меня подальше, и не свозя глаз с моего лица. – Это пугает тебя, моя маленькая формалистка?

Его маленькая формалистка.

– Опять же, я тебе спрашиваю, - мой голос немного дрожит. – Почему ты вдруг стал таким милым?

Он пожимает плечами, они оголенные и поблескивают на свету.

– Потому что ты моя, Калла. Тебе просто нужно это помнить. А теперь идем плавать.

– У меня нет купальника.

– А тебе он и не нужен.

Я возражаю, а он парирует.

Всю свою жизнь я следовала правилам. Я делала то, что полагалось, я заботилась о брате. Может быть… лишь может быть…

Прежде чем успеваю передумать, я стягиваю рубашку через голову и снимаю штаны. Не глядя на Дэера, и с лицом залившимся цветом красного помидора, я в лифчике и трусиках следую за ним в воду.

Она достаточно холодная так, чтобы у меня перехватило дыхание, или это может быть просто мое возбуждение от нарушения правил. Не могу быть уверена.

– Ты приходил сюда раньше? – я всасываю воздух сквозь стучащие зубы, плывя в сторону Дэера.

Он кивает.

– Много раз.

Мне не хочется спрашивать, кого еще он приводил с собой.

– И владельцы ни разу тебя не поймали?

Он усмехается.

– О, они ловили меня. Но меня невозможно приручить.

Я хихикаю над этим, над тем как он серьезно это сказал.