Верум

Я женщина в этом платье.

Если бы Дэер мог видеть меня в этом платье…

Он должен увидеть меня в этом платье.

– Я бы не подумала, что цвет подойдет к вашим волосам, - говорит мне Джинджер. – Но он идеален.

– Могу ли я взять его? – с надеждой спрашиваю я, и Джинджер кивает.

– Конечно. Мы сошьем что-нибудь новенькое для мисс Эймс. Это платье явно было для вас предназначено. Я ушью в бюсте примерно полдюйма, и оно будет сидеть на вас как перчатка.

Мы подбираем обувь и драгоценности, и Финн ждет меня в машине.

– Мне нравиться быть галлюцинацией, - решает он, и произносит это с британским акцентом. Я хихикаю и начинаю отвечать, но вижу кое-что, что приводит меня в замешательство, маленькое кафе на углу.

Темноволосый мужчина сидит у окна кафе.

Дэер.

Его лицо напряженное, сосредоточенное, и он пристально смотрит на мужчину, сидящего на противоположной стороне стола. Он не рад, совсем.

Я не могу разглядеть другого мужчину, не четко, даже хотя я и вытягиваю шею. Я могу только частично увидеть его лицо, остальная часть его скрыта.

Но он точно среднего возраста, может пятьдесят с чем-то? Темные волосы, и одна щека, которую я могу видеть, выглядит покрасневшей, ало-красная вспышка цвета.

Почему они расстроены?

Дэер, должно быть, почувствовал, что я пялюсь на него, и он поворачивается, его темные глаза встречаются с моими. В его глазах проскальзывает удивление, а затем тревога. Я это вижу, я это чувствую, а потом он отводит взгляд.

Он пытается сделать вид, что я его не видела, и я задаюсь вопросом, должна ли я сделать то же самое?

Но он не дает мне шанса.

После обеда, в то время как Элеонор с Сабиной тихо беседуют в библиотеке, Дэер подходит ко мне в своих черных брюках и светлом кашемировом свитере.

Он неописуемо красив, и я изо всех сил делаю вид, что это не так.

– Забудь, что видела меня ранее, - говорит он мне, и его голос немного жесткий.

– Что? – в растерянности спрашиваю я, уставившись в его лицо, на обращая внимания на его точенную челюсть. Он взирает на меня сверху вниз, ему настолько легко удается меня взволновать.

– Ты не видела меня в городе. – Это распоряжение, и он серьезен.

Я киваю, не знаю, что еще сделать. Почему это так важно?

– Ладно, - соглашаюсь я. – Я не видела тебя. Что ты такого делал, что является таким секретом?

Сейчас он сердито смотрит на меня, и я почти сожалею, что спросила, но не жалею. Что же он делал?

– Ты не можешь знать прямо сейчас, - рявкает он, его губы сочные, а тон неприятный. – Поверь мне, ты не можешь знать пока.

– Почему?

Он замолкает, а потом смотрит на меня, его глаза искренние и открытые и мои.

– Потому что тебе бы грозила опасность.

В то время как он уходит с миллионом скрытых чувств в глазах, я задаюсь вопросом, а не в опасности ли я уже.

Я в одиночестве читаю в библиотеке книгу, когда Сабина находит меня, чашка дымящегося горячего шоколада в ее руке. Она ставит ее рядом со мной, а потом садится в соседнее кресло.

– Дэер о тебе беспокоится, - сообщает она мне.

– Это он вам сказал? – с сомнением спрашиваю я, поскольку он был так раздражен на меня ранее. Она покачивает головой.

– Нет. Но я могу это видеть.

Я борюсь с желанием закатить глаза.

– Не волнуйтесь об этом. Если он действительно обеспокоен, то он мне скажет.

Может быть.

Но может быть, я больше не знаю.

– Я не знаю, что он хотел бы, - отвечает Сабина. – Ты оттолкнула его. Он понятия не имеет, как достучаться до тебя сейчас.

Грудь болит от этих слов, ведь я знаю, что это правда.

– Мне не хочется об этом говорить, - натянуто отвечаю я.

Она кивает и меняет тему.

– Твоя бабушка знает, что ты поменяла платье.

– Это было тайной? – с удивлением спрашиваю я. – Мне не понравилось то, что она выбрала, оно ужасно на мне смотрелось. Я выбрала цвет получше.

Сабина пристально смотрит на меня, веселье в ее старческих глазах.

– Она не довольна, - сообщает она мне, но почему-то у меня такое чувство, что Сабина может быть рада.

– Ты напоминаешь мне свою мать, - добавляет она.

– Все продолжают это повторять. Это плохо? – нерешительно спрашиваю я.

Она улыбается.

– Нет. Это хорошо. Такая любопытная и добрая. Надеюсь, Уитли тебя не изменит.

– Не изменит, - твердо отвечаю я.

Сабина склоняет голову на бок, но не отвечает. Она пристально глядит в окно на противоположной стороне зала, и не делает никакого движении, чтобы уйти. Я же разглядываю ее поверх своей книги.

– Было ли что-то еще?

Я не хочу показаться грубой, но мне действительно хочется минуту побыть одной, и что-то в этой женщине заставляет меня нервничать. Она многое знает лучше меня… она лучше знает Дэера, и она даже, возможно, знает меня лучше. Это тревожит.

Она обращает на меня свой взор, мудрый и старый, и я борюсь с желанием передернуться.

– Нам снова следует прочесть твои карты, - предлагает она. А теперь я действительно вздрагиваю, а она похихикивает.

– Это не страшно, - уверяет она меня. – Моя семья занималась этим в течение сотен лет. Моя мать, ее мать, ее мать. И так далее.

– Только женщины?– спрашиваю я, испытывая сейчас любопытство. Она кивает.

– Только женщины.

– Почему?

Зачем я спрашиваю? Это же явно все ужасная глупость.

Она не удосуживается ответить.

– Ты чувствовала себя нормально? – вместо этого спрашивает она. Я медлю. Неужели Дэер рассказал ей, что меня тошнило?

– Да, - в конце концов, вру я. – Совершенно хорошо.

– А как насчет сна? – продолжает она. – Ты хорошо спала?

Нет.

– Да, - снова лгу я. – Прекрасно. Я больше не нуждаюсь в вашем чае.

Она вновь улыбается, ее зубы как всегда безобразные.

– Я не поэтому спрашивала. Если у тебя возникнут какие-нибудь… расстройства, дай мне знать.