Верум

Я сажусь.

Итак, он сидит со мной, и мы долгое время молчим.

– Моя мама раньше приходила сюда, так мне сказали, - в конце концов, поверяю я. – И мне просто хотелось ощутить себя рядом с ней.

Священник изучает меня.

– И ты ощущаешь?

Мои плечи опускаются.

– Не совсем.

– Я пробыл здесь долгое время, - доброжелательно говорит он. – И думаю, я знаю твою маму. Лаура Савидж?

Я удивлена, и он смеется.

– Дитя, ты могла бы быть ее зеркальным отражением, - посмеивается он. – Не сложно было догадаться.

– Вы ее знали? – выдыхаю я, и каким-то образом я действительно ощущаю себя ближе к ней, просто потому что он был.

Он кивает и смотрит в сторону Марии.

– Лаура – прекрасная душа, - мягко говорит он. – И я вижу ее в твоих глазах. Почему она сегодня не пришла вместе с тобой?

– Ее больше нет, - просто отвечаю я. – Она недавно умерла.

Я не упоминаю, что я убила ее телефонным звонком, что это моя вина.

Он моргает.

– Мне так жаль. Хотя теперь она с Господом. Она покоится с миром. Ее соборовали перед смертью, дитя?

У меня перехватывает дыхание.

– Я не знаю. Ее не смогли бы, наверное. Она погибла автокатастрофе. Это плохо?

Отец Томас бросается меня успокаивать.

– Нет. В тех обстоятельствах оно и понятно. Не бойся, дитя. Господь в Его милосердной любви не ограничивается таинствами. Он благословляет своих детей и прощает их, и дарует вечную жизнь верующим. Твоя мать была верующей.

Мне не хочется сообщать ему, что она не была практикующей католичкой, что я даже никогда не видела ее посещающей мессу. Однако теперь тот факт, что она подарила Финну медальон Святого Михаила, имеет смысл. Я ощущаю его сейчас, охлаждающий кожу на груди.

– Тебе должно быть очень грустно, - подмечает он, и то, как его лицо меняется в свете, пугает меня, поскольку я видела его раньше, а узнала только сейчас.

– Вы были с Дэером в кафе на днях, - осознаю я. – И были расстроены.

Глаза отца Томас слегка расширяются, а затем он прячет выражение лица.

– Пустяки, - заверяет он меня. – Мы просто болтали за чашкой кофе. Не о чем беспокоиться.

Но его глаза говорят другое.

Священник лжет, но почему?

Я убираю руку, и он замечает.

– Что случилось, дитя?

Его поведение все еще мягкое, по-прежнему доброе, все еще притягательное, но я так долго была окружена тайнами, что не могу принять этого от человека Божьего. Я говорю ему это.

Он задумчиво меня изучает.

– Я понимаю, Калла. Но ты тоже должна понимать, что мне многое рассказывают по секрету. И я дал свое слово Богу и членам своего прихода, что я не нарушу этого доверия.

Он такой добрый, и глаза у него теплые.

– Вижу, ты молишься Святому Михаилу.

Я даже не заметила, что вытащила из-под рубашки медальон и какое-то время уже верчу его в руках.

– Мама подарила его моему брату. Он тоже умер. Он должен был защищать его…

Отец Томас кивает.

– Святой Михаил защитит тебя, Калла. Ты просто должна верить.

Доверие.

На самом деле немного смешно в сложившихся обстоятельствах.

– Давай помолимся вместе, хорошо? – предлагает он, и я не спорю, поскольку это не может навредить.

Наши голоса тихие и монотонные, когда они сливаются вместе в солнечном свете,

Перед Христом на распятии,

и двумя Мариями.

Святой Архангел Михаил, защити нас в битве, Будь нашей защитой против зла и козней Дьявола. Пусть Бог осудит его, мы смиренно молим, и ты, о, князь небесного воинства, властью данной тебе Богом, свергни в ад Сатану и всех злых духов, которые бродят по миру в поисках развращения душ. Аминь.

– А вы верите в зло? – шепчу я, когда мы закончили молиться, и по какой-то причине, мурашки вернулись. Я чувствую, что кто-то следит за мной, но когда открываю глаза, Сам Христос взирает на меня. Со своего высокого места на стене, его глаза ласковые и прощающие, в то время как кровь капает с его ног.

– Конечно, - кивает священник. – В мире есть добро, и есть зло. Они уравновешивают друг друга, Калла.

Правда?

– Потому что энергию нельзя уничтожить? – шепчу я. Потому что она переходит от предмета к предмету к предмету?

Священник качает головой.

– Я не знаю насчет энергии. Я лишь знаю, что есть добро и зло. И мы должны найти свой собственный баланс в нем. Ты найдешь свой.

Найду?

Я благодарю его и встаю, и он благословляет меня.

– Возвращайся навестить меня, - наставляет он. – Мне понравилась наша беседа. Если ты не католичка, то я не смогу выслушать твою исповедь, но я хороший слушатель.

Так и есть. Я вынуждена согласиться.

Я выхожу из церкви, из нетронутой, сверкающей тишины, и когда я ступаю на солнце, то знаю, за мной следят.

Каждый волосок на моей голове это чувствует, и поднимается.

Я поворачиваюсь, и странный мужчина стоит на краю двора, прямо за забором. Он наблюдает за мной, его руки в карманах, но я по-прежнему не вижу его лица. Его капюшон снова натянут вверх.

Затаив дыхание я спешу по тротуару к машине, практически нырнув внутрь и захлопнув за собой дверь.

– Тот парень долго там стоит? – запыхавшись, спрашиваю я Джонса.

– Какой парень, мисс? – переспрашивает он в замешательстве, спеша выглянуть в окно.

Я тоже смотрю, но обнаруживаю лишь то, что он исчез.

ГЛАВА 19

Ладонь Дэера смыкается вокруг моей в обеденное время, когда я протягиваю руку к двери столовой.

– Не хочешь ли прогуляться? – спрашивает он, его голос такой низкий и глубокий.

Я киваю.

Потому что, Боже, хочу.

Рука Дэера лежит на моей пояснице, когда он ведет меня к веранде. Мы останавливаемся здесь, где растут глициния и плюмерия, где я вдыхаю их, и мы стоим, уставившись на звезды.

– Ты помнишь Андромеду? – спрашивает он, и я действительно помню ту ночь там дома. Я помню, как мы сидели на пляже и его лекцию о вечной любви, но сейчас, это кажется таким злободневным.

– Помню, - отвечаю ему я, и прислоняюсь к нему, чувствуя его тепло и силу. – И я верю тебе. Любовь – бессмертна.