Верум

Он крепко меня обнимает.

– Знаю, - говорит он. – Почему?

– Не знаю, - отвечаю я, и это правда. – Может быть, это из-за их глаз. Они видят меня.

– Я вижу тебя, - напоминает он мне, и его глаза черные.

Черные, черные,

Черные, как ночь.

– И будешь всегда? – шепчу я, и его шея на вкус как соль. Мои пальцы находят его ЖИВИ СВОБОДНО.

– Да, - обещает он.

– Repromissionem, - говорю ему я. – Это латынь.

– Я знаю.

ГЛАВА 28

Кухня на удивление яркая, и я ковыряюсь в своем бублике, взгромоздившись на табурет, в то время как Сабина готовит.

– Разве здесь нет поваров? – с любопытством спрашиваю я, дабы я никогда не бывала здесь прежде.

– Конечно, есть, дитя, - отвечает она, не оборачиваясь. – Но я завариваю свой собственный чай.

Кастрюлю, которую она помешивает, огромная, и я с сомнением разглядываю ее.

– Для чая это большая кастрюля, Сабина.

Она смеется, а затем изучает меня.

– Я хочу снова прочесть твои карты, - заявляет она. Когда я тут же начинаю сопротивляться, она добавляет. – В последний раз.

В последний раз?

Ладно.

Я следую за ней в ее комнату, и она раскладывает мои карты по кругу.

– Ах, - выдыхает она, вытаскивая карту. – Рыцарь Пентаклей. – Она поднимает на меня глаза. – Она означает что, что-то, наконец, исполнилось. Почти пришло время, дитя.

– Чему почти время?

Она, не отвечая, вытаскивает еще одну карту.

И переворачивает.

Женщина держит весы, ее лицо невозмутимое.

– Справедливость, - произносит Сабина. – Она олицетворяет баланс. Рациональный ум, последовательное сердце. Скоро все у тебя наладится. Ты увидишь вещи такими, как они есть.

Боже, я надеюсь.

Она склоняет голову, и ее пальцы двигаются, и Сабина снова поднимается с одной последней картой.

Темным черепом.

Картой смерти.

– Что она значит? – мой голос дрожит, и я, конечно же, уже знаю.

Она покачивает головой.

– Она не всегда означает смерть, дитя. Иногда она просто означает сдвиг в последовательности вещей, или даже возрождения.

– Но иногда… она просто означает смерть, верно?

Мой голос тихий, и Сабина кивает.

– И в этом случае?

Она пожимает плечами.

– Я не знаю. Нам придется подождать и увидеть.

Это не тот ответ, который я хотела.

Я колеблюсь, но затем мои слова слетают с губ прежде, чем я успеваю их остановить.

– Вы знаете, что произошло с моим дядей?

Сабина смотрит на стол, не поднимая глаз.

– Вы знаете? – мягко спрашиваю я.

– Просто потому что думаешь, что хочешь получить ответ на что-то, не означает, что ты на самом деле хочешь узнать его, - отвечает она, ее слова немного надломлены.

Я гляжу на нее в упор.

Она глядит на меня в ответ, не запуганная.

– Дэер хороший мальчик, - настаивает она, хотя я никогда не говорила обратного. – И что он сделал… ну, должно было быть сделано. Он был молод и расплатился за это. Он никогда этого не заслуживал.

Но она большего не скажет, да и я не уверена, что хочу знать.

Я выхожу из ее комнаты,

И направляюсь в сторону конюшни.

Я не могу находиться внутри,

Не могу быть взаперти.

Мои мысли – мои враги, поскольку они думают о том, чего я не хочу знать.

Я прошу конюха оседлать Юпитера.

– Вы уверены, мисс? – смотрит он на меня, ожидая, что появится кто-то еще. – Вы хотите поехать в одиночку?

Я киваю. Конечно, уверена.

Ветерок развевает мои волосы, откидывая их с лица, когда я уезжаю подальше от дома,

Пока я скачу верхом к пруду.

К месту, куда Дэер брал меня купаться.

Я привязываю поводья Юритера к ветке дерева и оставляю его есть клевер.

Я скидываю с себя рубашку с шортами и захожу в воду.

Она не такая холодная, какой была раньше,

От нее у меня не перехватывает дыхание.

Я плавно скольжу под воду,

Позволяя ей покрыть мое лицо, покрыть голову, но мои волосы вздымаются к поверхности. Я остаюсь под водой так долго, сколько могу, пока мои легкие не становятся горячими и тяжелыми, затем я плыву к поверхности. Откинувшись на спину, я гляжу на небо, держась на воде.

Я плавучая,

Я лодка.

Но затем она снова передо мной.

Оливия.

Ее волосы в огне, а глаза безумны.

– Помоги ему! – визжит она

Я смотрю туда, куда она показывает, но там только автомобиль, разбитое серебристое месиво.

– Ты сделала это, - ревет она, раскачиваясь взад и вперед, опускаясь на пятки. Ее прозрачная ночная рубашка волочится по воде.

Внезапно машина возгорается, даже несмотря на то, что она наполовину погружена в воду. Она вспыхивает как порох кремневого ружья, а потом все остальное уходит под воду, потухая.

Мелькает тень.

Парень в капюшоне.

Чего он хочет?

Затем я резко вырываюсь из воды,

И я снова в Уитли.

Я в ванной, вода льется через края.

У Дэера в руке мочалка, которой он проводит по моим рукам. Я останавливаю его руку своей собственной, мой голос дикий.

– Что случилось? Боже, просто скажи мне. Я больше не могу этого выносить, Дэер.

Он печально смотрит на меня, и перед его рубашки промок.

Выражение его лица напоминает мне о его лице маленького мальчика, испуганное, печальное. То, которое у него было из-за того, что мой дядя избивал его, и потому что его собственная мать ему позволяла.

– Ты почти у цели, Калла-Лилия. Ты почти там.

Его слова осторожные и медленные, и я колеблюсь, поскольку боюсь, что там может просто убить меня.

ГЛАВА 29

Проходят дни и они превращаются в ночи, и все они проходят в объятиях Дэера. Он обнимает меня, напевает мне, любит меня.

И

Затем

В

Один

Прекрасный

День,

Когда небо голубое и в кои-то веки не идет дождь,

Мы совершаем путешествие в город.