Весь Гамильтон Эдмонд в одном томе

— Шеф, что произошло на корабле Легиона? — спросил Ото. — Ты их, конечно, всех перебил?

— Нет, мой кровожадный друг, — засмеялся Кэртис. — Я выбрался, не пролив ни капли крови. Но попал из огня прямо в Саргассово море!

— Саргассово море? — Линзы Саймона пристально глядели на Кэртиса. Не шутит ли капитан Фьючер?

— Да, Саймон. Саргассово море. Но мне удалось спастись и оттуда. — Кэртис подробно рассказал о своих злоключениях. — Не сомневаюсь, что база доктора Зерро находится на Плутоне или Уране.

— Ты угадал, малыш, — сказал Саймон. — База на Плутоне. Туда мы и направляемся.

В свою очередь Саймон рассказал, как на самом деле выглядел погибший легионер и что он по этому поводу думает.

— Значит, Плутон, — с удовлетворением произнес Кэртис Ньютон. — Тогда надо торопиться. Доктор Зерро до того запугал народы, что может получить власть, прежде чем мы его обезвредим. С диктатором бороться трудней, чем с претендентом.

Кенсу Кейн удивленно разглядывал странное трио — экипаж «Кометы». Когда Грэг навел на него фотоэлектрический взгляд, ученый невольно попятился.

— Это кто, пленник? Легионер? — спросил Грэг.

— Нет-нет, не легионер. Обычный астроном с Венеры, — поспешил с разъяснениями Кэртис. — Мы его вырвали из рук легионеров. Это Кенсу Кейн.

Саймон заинтересовался.

— Не тот ли вы Кейн, который выдвинул теорию двойного спектра?

— Я самый! — Кейн гордо выпрямился. — И теория моя!

— Как вы додумались До такой ерунды? — ровным голосом продолжал Саймон. — Ничего глупей мне не приходилось читать!

Маленький астроном от возмущения поперхнулся. И забыл все недавние страхи.

— Только безумец может посягать на мою теорию! — высокопарно заявил он. — Мои расчеты безупречны, если желаете..

— Од ну минутку! — вмешался Кэртис. — Отложим научные дебаты до более спокойных времен. Мы теряем драгоценное время Грэг! Полный вперед. Курс на Плутон.

— Слушаюсь, хозяин! — Робот затопал к пульту.

— Я осмотрю убитого легионера чуть позже, — сказал Кэртис Саймону. — Сейчас меня больше интересует черная звезда. Что тебе удалось выяснить?

— Не знаю, что и думать, малыш, — признался Саймон. — Я просто поражен. Звезда существует, это бесспорно. Я получил четкие фотографии. Размеры действительно огромные. Но масса!. Для звезды такой величины масса ничтожная. Можно сказать, нулевая!

— Ты не ошибся при расчетах?

— При расчетах нет, но измерения надо бы повторить на более мощном телескопе. Бортовой слишком слаб.

— Это можно сделать на Плутоне. Там отличная обсерватория, одна из лучших в Системе. Все упирается в массу звезды. Если она велика, то доктор не врет. Катастрофа возможна.

— Мне ли не знать! — В механическом тоне Саймона почудилось нечто вроде озабоченности. — Что-то здесь все-таки не так.

Капитан Фьючер заметил, как побледнела и осунулась Джоан. Почти сутки они провели без пищи.

— Грэг! — приказал он. — Включай автопилот и займись обедом. Джоан худеет на глазах.

Робот собрал разборный столик и расставил посуду, затем принес еду. Джоан, Кэртису и Кейну был подан обычный рацион космопланов: бисквиты, бифштексы из сублимированного мяса, мармелад и легкое столовое вино — меню капитана Фьючера.

Ото предпочитал химические элементы в чистом виде. Он жадно выпил кувшин крепкой смеси и с довольным видом откинулся на спинку кресла. Постоянно находясь в питательном растворе, Мозг в пище не нуждался. Вместо обеда ему полагался легкий гидравлический массаж. Кэртис опустил в куб вибратор, и сквозь прозрачные стенки было видно, как заколыхалась студенистая масса внутри. Саймон наслаждался.

Грэг работал на атомной энергии. Раз в сутки он открывал дверцу на груди и бросал в приемник реактора кусок меди. Не забыл Грэг и своего любимца — Еек тоже получил кусочек меди.

— Какие еще металлы может есть этот зверек? — поинтересовалась Джоан. Грэг был польщен вниманием гостьи.

— Любые, — с гордостью сказал он. — И чем тяжелей металл, тем охотней он его ест.

— А не опасно тебе его держать? Ведь он может откусить вам палец или еще что-нибудь.

— Я сделан из легированного сплава, — похвастался робот. — Я никому не по зубам, даже Ееку! Вообще-то Еек предпочитает мягкие металлы: медь, свинец. Я уже не говорю про золото. Это для него лакомство.

— Утром он полакомился серебряной баночкой из моего косметического набора, — язвительно доложил Ото. Джоан сняла золотой браслет и протянула его грызуну.

— Тебе, Еек, — сказала она, но лунный щенок даже не глянул на подарок.

— Он не слышит, — объяснил Грэг. — Он может только читать мысли.

Джоан повторила предложение в уме. Зверек тут же подпрыгнул и схватил лакомство. Вскоре он поднялся и, качаясь, двинулся вдоль стенки.

— Не отравился ли он? — забеспокоилась Джоан. — Смотрите, он прямо как пьяный!

— Почему «как»? — презрительно отозвался Ото. — Пьяный и есть! Ему дай волю, нажрется железа до белой горячки!

Еек не обращал внимания на критику, он брел по кораблю, глядя перед собой затуманенным взором.

— Должно быть, горланит песни во всю свою телепатическую глотку, — засмеялся Кэртис.

После обеда Грэг вернулся к пульту, прихватив с собой Еека, который быстро уснул у него на коленях.

Полет продолжался. Мозг и Кейн погрузились в научные споры. Ото забавлялся изменением внешности, оттачивая искусство перевоплощения. Джоан с любопытством наблюдала за манипуляциями андроида, хотя порой новый образ заставлял ее вздрагивать от ужаса. Но главным предметом ее внимания оставался, конечно, капитан Фьючер, на которого она то и дело бросала влюбленные взгляды.

Кэртис сидел в кресле, рассеянно бренча на любимом инструменте — двадцатиструнной венерианской гитаре. Джоан видела, что мысли капитана Фьючера витают где-то далеко. Его красивое лицо хмурилось, серые глаза отрешенно смотрели вдаль, и думал он не о сидящей рядом миловидной землянке, а об отвратительном докторе Зерро на далеком Плутоне. Туда, в логово вражеского Легиона, уносились мысли капитана. Туда же мчался корабль, яркой точкой прочерчивая космос.

На ледяной планете

«Комета» сделала положенный виток в сумеречной атмосфере Плутона и пошла на снижение. Капитан Фьючер уверенно посадил корабль на столичный космодром Тартарус.

Пассажиры прильнули к иллюминаторам, вглядываясь в унылый пейзаж холодной планеты: вечная мерзлота и белые языки ледников на отрогах невысоких гор. Ото припомнил предыдущий визит на Плутон и вздрогнул. Андроид плохо переносил холод — резина твердела, делая его неповоротливым и неуклюжим, как Грэг.

Робот, которому нигде не было ни холодно, ни жарко, равнодушно поглядывал наружу в ожидании распоряжений капитана.