Весь Гамильтон Эдмонд в одном томе
Шрифт:
— Я покажу тебе безопасный путь в Пещеру, — ответила она. — Но я Страж, и я не оставлю ее!
Они двинулись к этой огромной пасти холодного, мерцающего света. Ншара шла впереди.
Лишь у входа она остановилась. Нельсон огляделся. Если свет снаружи был красным и горячим, здесь он был прохладным и цвета луны.
Пещера была огромной и округлой, убегавшей в холм. Нельсон оценил ее в восемьдесят футов высотой. В ста футах от них зияла глубокая расщелина, ужасное сияние белой радиации, видимое из трещины.
Нельсон начал видеть вещи, которые удивили его куда больше, чем первый вид
Огромные округлые ребра из металла, массивные балки тусклые в высоком мраке, казалось, поддерживающие крышу и стены Пещеры. Он видел тени металлических контейнеров, гигантских вещей, смятых и скрученных так, как будто их смяла чудовищная сила, которая пробегала вдоль стен.
На его мозг начали накатываться всевозможные догадки. Ступая вперед к расщелине, он заметил сияющую белую массу, которая лежала глубоко внизу на дне расщелины.
Ншара оттащила его назад.
— Не стой близко к холодному огню… этот свет может обжигать и убивать!
— Радиоактивность! — пробормотал удивленно Нельсон. — Радиоактивная химическая масса, которая проникает даже через пол.
Очень эффективно, что ров смерти тянется через все пространство из бесконечной глубины Пещеры.
Он выглянул из-за стены над расщелиной и увидел огромные закрученные цилиндры, их металлические стороны порваны и повреждены. И безошибочно можно было определить, что это за цилиндры. Это огромные баки. Пролилась ли радиоактивная масса из этих поврежденных баков? Это казалось очевидным и еще…
Ншара вела его к концу массивных гигантских сосудов, которые вытянулись до самой дальней стены Пещеры. Все эти цилиндры были шести футов в диаметре, сделаны из необычного металла, массивного и толстого. Он попробовал зарисовать их в уме и этот рисунок навел его на предположение, которое показалось безумием.
Ншара сказала:
— Большая часть этих туннелей разрушена. Но один из них ведет безопасно мимо расщелины холодного огня. Это тайная тропа, найденная давным-давно Стражем и она известна лишь преемникам.
Она влезла на вершину одного из гигантских цилиндров, приглашая его последовать за ней. Так он и сделал, используя свой карманный фонарик. Внутренняя стена сосуда была вмята и повреждена, металл оплавлен. Да, оплавлен, как обугленное бревно. И еще он казался удивительно прочным металлом. Он действовал как щит против смертоносной радиации.
Нельсон заинтересовался, что за ужасная сила прорвалась через эти гигантские сосуды и так искорежила их.
Впереди него Ншара пришла на место, где цилиндр закручивался вокруг себя. Он вскарабкался за ней вокруг поворота. Затем, внезапно, он выключил фонарик и прошептал ей быстро.
— Тихо!
Они присели и прислушались, и Нельсон услышал отчетливо в этот раз звук, который насторожил его — звук чего-то скользящего и скребущего о сосуд, что-то напряженно преследующее их.
Он извлек пистолет и приготовился, когда мысль Тарка пришла к ним:
«Там где сможет пройти человек, пройдет и волк! А где пройдет Ншара, там пройдет и Тарк!»
Нельсон расслабился и притих. Тарк проскользнул мимо них, царапая когтями о металл.
«Слишком поздно, чтобы злиться, — мысленно обратился он к Ншаре. — Чужаки и люди Шэн Кара уже выбрались
на землю. — Он добавил пожав плечами по-волчьи: — И во всяком случае мой клан теперь в безопасности.»Рука Ншары легко легла на массивную волосатую голову, но она ничего не сказала. Казалось, вечность прошла пока они пробирались по трубе. Затем она перешла в открытую гигантскую металлическую камеру, которая напомнила Нельсону часть турбины — построенной гигантами для какой-то немыслимой цели.
— Гигантские трубы, которые могут быть двигательными камерами! — сказал он негромко. — Это колоссальная турбина — а радиоактивные химикаты в баках могут быть горючим…
— Пошли, — сказала Ншара и он последовал за ней, волк приблизился к ним, в благоговении к этому забытому месту.
Когда они вышли из разрушенной турбины за смертоносной расщелиной, Нельсон увидел в темных дальних частях Пещеры, холодное свечение.
Его не особенно удивило то, что он увидел. Перед ним распростерлась Пещера: огромная, невероятная, с мрачно мерцающими тенями.
И полузаметная, почти предполагаемая тень торпеды: заостренная строгость, стройное острие. Резкое, чистое острие, рассекающее воздух, рассекатель, возможно, огромных пропастей, где нет воздуха, где только звезды толкаются плечами с вечностью!
Он видел огромные арки переборок, сотканной из платины машинерии, которая ничего для него не значила, потому что ничего подобного никогда не было на Земле. Машины и панели, с нанесенными полосками и циферблатные отметки со странными символами. И чужие, но безошибочно сборные реактивные двигатели, огромные двигательные турбины, которые когда-то грандиозно работали…
Нельсон сказал, и звуки его голоса эхом разнеслись в этой странной мертвой тишине безупречного металла.
— Корабль, — прошептал он. — Пещера — это гигантский корабль, который давным-давно потерпел здесь крушение. Космический корабль, прилетевший на Землю и упавший был погребен здесь веками.
Смертельная опасность от неминуемого столкновения со Сленом почти забыта в отупляющем удивлении Нельсона. Он медленно продвигался вперед ближе к кораблю, вглядываясь в его чудовищные разрушенные механизмы.
Было ли это секретом долины Л'лана? Тех древних, чья изощренная наука сделала мыслекороны и преобразователь мозга давным-давно, из другого мира. Он стал между двумя толстыми платиновыми столбами, на каждом из которых была смонтирована большая кварцевая сфера. И внезапно, из бездонной глубины времени пришла мысль, холодная, безграничная чужеродная мысль.
Слова с нарастающей мощью, которая потрясла всю матрицу его мозга:
«Ты, кто пришел после нас, внемли предупреждению!»
Глава 17
Нельсон остановился, пораженный завораживающим благоговением, которого никогда не испытывал прежде. И не от одной мысли, что чей-то мысленный голос раздался у него в голове, остолбенел он. Он был слишком приучен к этому теперь.
Его ошеломило могущество и качество нового ментального голоса. Величина и диапазон вибраций его мозга превосходили всякое воображение. Голос был чужеродный, и эхо множило его.