Весь Кир Булычев в одном томе

— Ах, не говорите, там потом на чердаке помещалась мастерская Соостера, эстонского художника, из авангарда. Слышали о таком?

— Ну зачем же мне бывать в доме своего глазного врача? — удивился Фрей.

— А я тогда был в райкоме комсомола инструктором. Нас вызывает третий секретарь, по идеологии, и говорит: надо, чтобы это гнездо разврата и абстракционизма перестало существовать.

— Каленым железом! — поддержал Ильич Аркадия Юльевича. — Именно так!

Здесь не выдержали нервы у самого Оскара.

— Слушайте, мы здесь на вечере встречи, да? Старый большевик и пионерская смена?

— А вот иронии я не терплю! — воскликнул Ильич.

— Иванов, ты потерял контроль, — сказала Антонина. — И что характерно — над собой.

Тут спохватился чуткий Аркадий Юльевич: хоть он и был человеком значительным, но тоже понимал, что нельзя перегибать палку.

— Очень приятно было с вами познакомиться, — сказал он Ильичу. — Что вы желаете на горячее? Мясо или лосося?

— Ах, у нас на «Симонове» тоже подавали лососину, — сказал Ильич. — А оказалось — кета, представляете?

— Здесь таких ошибок не бывает, — откликнулся Аркадий Юльевич. — Надо полагать, мы можем говорить откровенно?

— Все под контролем, — подтвердил Бегишев. — Вся группа прошла проверку.

Аркадий Юльевич уставился на Андрея. Взгляд у него оказался холодным, змеиным.

— Я тоже под контролем, — признался Андрей. — И прошел проверку.

Аркадий Юльевич кивнул. Он был удовлетворен ответом. Поэтому обратился к Бегишеву:

— Отпечатки пальцев не забыли?

— Ой, не говорите! — сказала Антонина. — Такую операцию пришлось провести — Мавзолей брали!

— Это еще зачем? — не понял Аркадий Юльевич.

— А как еще раздобыть эталон? Пришлось снимать отпечатки пальцев с мумии.

— А потом сравнили с моими, — сказал Фрей. — И убедились, что мы — одно лицо.

— Ну и дела, — произнес Аркадий Юльевич. — Значит, вас двое с одними отпечатками?

— Что касается меня, то мои всегда со мной, — по-ленински сказал Владимир Ильич.

Сыграл он эту миниатюру классно, сразил Аркадия Юльевича.

— С отпечатками, — сказала Антонина, — все в порядке. У меня есть конверт с отпечатками пальцев оригинала. Они совпадают.

— То есть накладки не будет?

— Не будет. Я за них в койке с таким хмырем отработала, вы не представляете!

— Учтите, что у них там серьезно. Большие деньги, серьезные люди. Расскажите, как с оппозицией?

— Они меня сегодня убить хотели, — заявил Бегишев таким тоном, будто принес жалобу в милицию.

— Не вас, голубчик, не вас, — возразил Аркадий Юльевич. Он снова холодно посмотрел на Андрея. Не нравился ему Андрей, и чувство было взаимным.

— Кого-нибудь подозреваете?

— Расскажу тебе наедине, — сказал Бегишев. — Кое-какие наработки уже есть.

— Добро.

Мороженое было вкусным, но «у нас лучше», как сказала Антонина, а Аркадий Юльевич, хотя мог бы и защитить местное — сам же платил и выбирал, — возражать не стал.

— Все свободны, — сказал он, когда доели мороженое. — Желающие выпить кофе могут остаться — принесут. Потом погуляйте. До корабля доберетесь?

— Только осторожнее, — велел Бегишев. — Я бы не расставался. Лучше погуляйте группой.

— Как в добрые советские времена, — вырвалось у Андрея.

— Что ж, и оттуда есть что позаимствовать, господин Берестов, — сказал со значением Аркадий Юльевич. Хотя непонятно было, угрожает он или просто так, умничает.

Бегишев с Аркадием Юльевичем удалились. Именно удалились, а не ушли. Уплыли в сторону моря.

Остальные не спешили — в самом деле заказали кофе. Тут и началась служба Андрея. Кофе с пирожными.

Фрей сообщил, что Стокгольм славится своим кофе, «как сейчас помню».

— Помолчал бы, — сказала Антонина, которая никак не могла проникнуться уважением к старику, даже в рамках игры.

— Боюсь, что вы, Антонина Викторовна, — ответил Фрей, — несколько переоцениваете свое значение. Я должен вам сказать, что без вас тут обойдутся. Я же теперь становлюсь центральной фигурой, как вы видели по отношению ко мне товарища из советского посольства.

— Нет, ты посмотри! — Антонина обернулась к Андрею, но Андрей предпочел не принимать ничьей стороны в конфликте.

— Я долго терпел, — сообщил ей Фрей. — Я выдерживал оскорбления и унижения, не соответствующие моему статусу.

— Ах, у него и статус есть! — Антонина сардонически расхохоталась.

Фрей поднялся, опрокинул стул, как показалось Андрею — нарочно.

Он решительно направился к двери. Это напоминало историческое полотно «Вождь революции покидает собрание меньшевиков и соглашателей».

Алик обернулся к Антонине:

— Остановить?

— Пускай погуляет, — сказала Антонина. — Что с ним случится? У него на тебя отрицательная реакция.

— Тогда я тоже погуляю, — сказал Андрей.

— Правильно, — согласилась Антонина. — Погуляйте, интеллигенция. Но чтобы вернуть его на «Рубена Симонова» в одном куске.

Андрей не был уверен в том, что Антонина оставит их в покое. И допускал, что, кроме Алика, чужого в этом городе и потому малоэффективного, здесь есть подручные Аркадия Юльевича. Уж очень Антонина равнодушно отнеслась к тому, что курица, которая вот-вот снесет золотое яйцо, намерена бунтовать на улицах шведской столицы.

Андрей догнал Ильича в двух шагах от ворот, тот как раз закутывал себе горло шарфом — ветер был морозным и сырым.

— Вы на теплоход? — спросил Андрей.

— А вас послали следить за мной?

— Сомневаюсь, — ответил Андрей. — Я не пользуюсь у них доверием.

— А у них никто не пользуется доверием. Кстати, я перчатки не взял. Это легкомысленно.

— Давайте купим вам перчатки, — предложил Андрей.

— Что вы говорите! Откуда у меня деньги? Я работаю за стол и койку.