Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Наш путь лежал на север. Был час ночи, пятница. Через пару часов мы разыскали штаб-квартиру «Игры на выживание», сравнительно новый сруб, притулившийся у края какого-то частного леса. Когда мы свернули на стоянку, свет наших фар прошелся по кабинам нескольких припаркованных машин, в основном семидесятых годов, и мы увидели, как внутри посмотреть на нас приподнимаются люди в бейсболках. Мы с Джимом тихонько развернули на земле пару спальников и улеглись. Бун поехал раздобыть какие-нибудь газеты и узнать, нельзя ли вычислить программу Плеши на следующие несколько дней.
Мне
— Как у нее дела? — спросил я, когда он вернулся.
— Так и думал, что ты не спишь.
— Ну уж нет. От спальников Буна пахнет мазью «Бен-Гей» и сероводородом. Вот лежу и пытаюсь себе представить, в каких акциях нужно участвовать, чтобы заработать растяжение суставов и столкнуться с таким газом. Да, а еще жду последней сводки новостей от прямой кишки.
— У Анны все в порядке, — сказал Джим. — Сегодня ездила в Рочестер посмотреть обои.
— Ремонт в доме?
— Постепенно, сам понимаешь.
— Тогда спрошу, почему ты тут, а не там?
— Если бы я знал. Тут белый человек напортачил, да так, что хуже не придумаешь. Но однажды ты мне помог, и теперь я должен помочь тебе.
— Освобождаю тебя от обязательств.
— Ты тут ни при чем. Это внутреннее, оно во мне сидит. Я должен остаться с вами, иначе перестану себя уважать. А кроме того, черт, ну… весело с вами.
Незадолго до рассвета вернулся Бун — совершенно взвинченный. Он останавливался в каждом кафе в радиусе двадцати миль, пил огромными чашками кофе и собирал оставленные на стойках газеты.
— Плеши на Празднике Лесорубов, — объявил он. — К северу отсюда. Меньше часа езды.
— Сегодня там ночует?
— Кто, черт побери, знает? Такое в газетах не печатают.
— Будет там весь день?
— Только утром. Потом поедет в Нашуа. Осматривать какие-то хай-тек-фирмы. С твоим другом Логлином.
— Два сапога пара. — Я обеими руками ворошил его чертовы газеты. — Гад, ты что, комиксов не привез?
Бун был за то, чтобы двигать прямиком на Праздник Лесорубов, но Джим его отговорил, мол, в темноте мы мало что можем сделать. Мне показалось любопытным, что игроки потрудились приехать загодя и спят теперь в машинах — наверное, на тропу войны тут выходят с первым светом.
И точно, в пять утра на единственное место с табличкой «ЗАРЕЗЕРВИРОВАНО» свернул огромный полноприводный джип. Высокий и черный, он был снабжен всем необходимым, чтобы преодолеть снежный буран или зону ядерного поражения. Из джипа вылез мужик — вопреки моим ожиданиям не худощавый ветеран Вьетнама с запавшими глазами, а более плотный тип постарше, скорее поколения Кореи. Я услышал, как люди в машинах вокруг нас зашевелились.
Мы с Джимом нагнали его, когда он отпирал три внушительных замка на входной двери сруба.
— Здравствуйте, — сказал он, решительно игнорируя меня, но очень заинтересовавшись Джимом. Впрочем, я так и знал, за этим и выманил Джима из теплого спальника.
— Здравствуйте, — ответили мы, а я добавил:
— Вы, ребята, тут рано встаете.
Поджав губы, он просиял. Есть люди, генетически предрасположенные
к тому, чтобы подниматься в четыре утра и будить ближних. Обычно они становятся начальниками отряда бойскаутов или вожатыми в лагере.— Интересуетесь «Игрой на выживание»?
— Один мой друг, Дольмечер, мне про нее рассказывал.
— Дольмечер! Ух ты! Да он сущий дьявол! Странно, что тут нет его машины.
Он провел нас в сруб, зажег свет и включил керосиновый обогреватель. Потом запустил кофеварку. Я уловил ироничный взгляд Джима. М-да, наш новый знакомый из тех, кто кофеварку заряжает с вечера, чтобы утром только щелкнуть клавишей. Прирожденный лидер.
— А Дольмечер хорошо играет? — спросил Джим. Мужик рассмеялся.
— Поверьте, мистер, если бы мы выдавали черные пояса, у него был бы, ну, не знаю, пятый или шестой дан. Однажды он ох как меня одурачил! — Мужик смерил Джима взглядом и кивнул. — Хотя вам, возможно, больше повезет.
— Ага, — согласился Джим. — За пятнадцать лет работы ремонтником стиральных машин я отточил навыки.
Мужик сердечно хохотнул, сочтя это дружеской шуткой.
— В подобных играх уже участвовали?
— Только охотился с луком, — сказал Джим, что стало для меня новостью — я-то думал, он ходит на дичь со своей разукрашенной винтовкой.
— Ну, тут много общего. Нужно подобраться близко, потому что оружие у нас ближнего боя. А это значит, надо быть ловким и хитрым. Как Дольмечер.
Я подавил стон. Похоже, Дольмечер здесь считается Эйнштейном.
— Я думал, вы огнестрельным оружием пользуетесь, — сказал Джим.
— Ручным. И только на углекислом газе. Поэтому радиус эффективного действия у него невелик. Вот, посмотрите.
Он открыл шкаф, полный массивных пистолетов. Показал, как вставляется баллончик с углекислым газом и патроны: мягкий резиновый шарик с красной краской.
— Стоит ему в тебя попасть, плюх! Ты помечен. Видите? Никакого насилия. Это стратегическая игра. Вот почему Дольмечер в ней так хорош. Он талантливый стратег.
Мы сказали мужику, что еще к нему вернемся. На стоянке Буна окружала кучка восхищенных игроков, а он объяснял, как одолеть в рукопашной добермана-пинчера, при этом его не поранив.
— Приятно знать, что ты возвращаешься к прежнему себе, — сказал я, когда мы наконец утащили его назад в пикап.
— Эти парни сущие троглодиты, — отозвался Бун. — У них на все один ответ: винтовка побольше.
— Может, нам стоит основать школу ненасильственного терроризма?
— Броское название. Но без насилия нет и террора.
— Ты говоришь, как те парни, Бун. В жизни есть много больше, чем стрельба. Думаю, можно сеять ужас, лишь предъявляя людям их грешки.
— Да что с тобой? Ты в католической семье вырос? На грехи сейчас всем плевать. Думаешь, глав корпораций волнует проблема греха?
— Ну, они отравили людей, нарушили закон. И стоит предъявить это журналистам, они занервничают.
— Только потому, что это вредно для бизнеса. Виноватыми-то они себя не считают.
К тому времени Джим уже вывел пикап на трассу. Обратив лицо серебряного индейца на север, он вдавил педаль газа.