Веселая поганка

Я с трудом дождалась конца его речи и, научившись у бандюгана, зло сплюнула:

— Тьфу на вас! На что намекаете? Уж не на то ли, что я должна этих ублюдков еще и любить, несмотря на то, что они методически меня вяжут, топят, сажают в подвалы и нещадно лупцуют? Ха! Они мне по морде, а я к ним с любовью! На это намекаете вы?

Монах покачал головой:

— Не намекаю, а говорю прямо. Материальные гуны слишком прочны и не преодолеть их нам без любви. Мы должны научиться любить не только себя.

— Что за гуны такие? — насторожилась я.

— Как погонщик управляет быком с помощью веревки, продетой быку в нос, так и Господь управляет всеми обусловленными душами с помощью гун материальной природы. Гуна саттва — гуна благости, гуна раджас — гуна страсти, тамас гуна — гуна невежества. Самые сильные гуны — гуны страсти и невежества. Гуна благости гораздо меньше влияет на нас. Это плохо, это приносит нам плохую карму. Лишь освободившись от этих гун и поднявшись над гуной благости, человек достигнет трансцендентного уровня. Таким образом все преграды на его пути будут разрушены. Мой учитель, Великий ачарья Маха прабху, который приехал давать знание в вашу страну, давно достиг трансцендентного уровня. Он может заниматься любой деятельностью без кармической привязанности. Когда он расстанется с телом, то попадет в Духовное Царство.

— Может уже попал, — пригорюнилась я. — Вы же сами «братанов» этих видели. Не зря же они гоняются за вами, да и за мной заодно. А зачем вообще сюда приехал ваш гуру? Что ему в Америке не сиделось?

— Вы уже спрашивали о моем учителе, и я дал ответ на ваш вопрос, поэтому теперь отвечу притчей, — сказал монах, а я подумала: «Ну что за напасть? Этот человек просто с ног до головы напичкан притчами.»

— Говорили бы прямо, а не мутили воду своими притчами, — посоветовала я. — Так до меня лучше доходит, говорю же вам, я как корова: последующая мысль вытесняет предыдущую. Думаю, это происходит от большого ума — мыслей слишком много мой ум рождает. Так что, чем проще вы выразитесь, тем быстрее пойму.

— Хорошо, — согласился монах. — Ачарья Маха прабху не живет постоянно на одном и том же месте. У него нет материальных привязанностей, он всегда спешит туда, где больше всего необходим Господу в преданном Ему служении. Я тоже поступаю так.

— Ладно-ладно, тогда скажите, почему он приехал именно к нам, в Россию?

— Так сложилось, что ваша страна стала значительно благоприятней для духовного роста и развития, чем, скажем, Америка или страны Европы, где в подавляющем большинстве грубые материалисты, устремленные лишь на материальное процветание. Обилие духовно созревших людей привлекло в вашу страну много лжецов, спекулирующих духовными знаниями и уводящих людей от истины. Вы только что своими глазами видели, как это происходит.

— Да-аа, — энергично согласилась я, — Рыжая Борода, этот гомик строил из себя пророка, хотя сам погряз с грехе. Это возмутительно, ну нагорится он в аду!

— Думаю, с ним будет еще хуже, — заверил меня монах. — Но вся беда не только в этом. Дело в том, что в этот мир мы приходим не одинаковыми, с разным духовным уровнем. Поэтому и существует так много религий. Одна душа приеемлет христианство, другая буддизм. Великий гуру приехал собирать те души, которые не способны принять существующие в вашей стране религии. Этих душ немного, но они легкая добыча для лжецов. Религия — бизнес этих лжецов, легкий и доходный бизнес. Великий гуру приехал противостоять им.

— Это же опасно! — испугалась я. — Как он, святой человек, собрался противостоять «братве»?

— Предавшийся Господу, Его чистый и преданный слуга, может противостоять любой материальной силе, — заверил меня монах.

Мне стало смешно:

— Раз это так, почему же вы ищете своего гуру? С ним Бог, значит будьте спокойны. Чем раньше он со своим телом расстанется, тем быстрее попадет в Духовное Царство Господа.

— Это так, — согласился монах. — Я спокоен, но мой долг его разыскать. Ачарья Маха прабху нужен мне, потому что я его ученик, я хочу и дальше продвигаться по пути духовного роста. Если я узнаю, что ачарья Маха прабху расстался с телом, то буду рад за него и совершу надлежащую службу, но до тех пор пока об этом не узнал, я должен искать его и совершать различные действия в этом мире, потому что Бог не поможет тому, кто бездействует. По этому поводу могу рассказать одну притчу…

— Нет-нет, — испуганно закричала я, — не надо! Не надо притч, все мне ясно. Кстати, не пора ли вам представиться? Мое имя вы знаете, а как вас-то зовут? Не Майклом же вас ачарья Маха прабху называет.

— Меня зовут Шрила Мукунда, — с поклоном представился монах.

— Шрила Мукунда — очень приятно. Но раз мы ищем вашего Маха прабху, значит глупо сидеть в подвале. Зачем же вы попадали сюда, Шрила Мукунда? Только не заводите шарманки про какой-то особый путь через этот молельный дом. Признаться, вы с этой шарманкой мне осточертели!

Сказав это, я тут же о своей грубости пожалела, но исправить оплошность не знала как, потому что монах мой мгновенно замкнулся, достал свой мешочек и начал молитву бормотать.

Я запаниковала, мало что впереди неизвестность, в подвале сижу, так еще и лишилась пускай и нудного, но все же собеседника. К тому же я не просто беседу вела, я пыталась навести этого Шрилу Мукунду на мысль, что пора бы уже и меры принять, пора бы покинуть подвал этот чертов. Раз лежит через него путь, хорошо, я не возражаю, но путь путем, а привал затянулся, пора и честь знать. Монах обладает такими способностями, что просто грех не воспользоваться ими. Что же он медлит?

«Ах, — пригорюнилась я, — как невовремя ему нагрубила.»

Жизненный опыт говорил мне, что быстро восстановить мир с оскорбленным мужчиной можно одним лишь путем: надо вызвать к себе жалость.

«Действует ли это на монахов — не знаю, — подумала я, — но во всяком случае стоит попробовать.»

И я начала рыдать, подвывая:

— За что? За что? Ну за что?

Монах безмятежно молился, не проявляя интереса к моим вопросам.

«Неправильно, — сообразила я, — он же реагирует только на имя Всевышнего, вот и надо это имя в вопросы вплетать.»

И я в свои подвывания вставила заветное слово:

— За что, Господи? Господи, ну за что?

Монах мой отреагировал незамедлительно.

— Почему вы плачете? — спросил он.

Признаюсь, плохой я, иногда, политик. Не смогла сдержаться. Мне бы проявить терпение, я же взорвалась.

— Как? — завопила я. — И вы еще задаете мне вопросы? По вашей милости я попала в этот подвал и сижу здесь, когда мой сын нуждается в помощи. Одно удивительно, почему вы не рыдаете и не рвете на себе волосы?

Я с презрением посмотрела на бритую голову монаха.

— Не вижу причин для беспокойства, — безмятежно ответил он. — Какие у вас проблемы?

Ну, здесь уж никто меня не осудит. Разве есть в природе та невозмутимость, которая не обернется в ярость от подобных слов? Я вскочила с соломы и затопала ногами и закричала:

— Какие проблемы?! Я что, родилась, чтобы сидеть в подвале? Ладно я, вы-то для чего сюда с другого конца планеты перлись? Как вам не стыдно? Всякие точки знаете, а сидите как элементарный лох.