ВЕСЕЛЫЕ СУМАСШЕДШИЕ, или ЗАРАСАЙСКИЕ БЕСЕДЫ

Скайсте: Я его попыталась ввести в русло чего-то знакомого и того, что уже когда-то происходило со мной, и ввести какую-то внутреннюю интерпретацию, чтобы для себя сказать: вот сейчас происходит это и я могу познать то-то, то-то, то-то. И, в общем-то, это было повторением старого. То есть можно это назвать методикой. Каждый раз возникает какая-то методика вхождения в состояние, и оно перестаёт быть опытом. То есть это просто повторение чего-то старого. Ну как та палочка – ты идёшь с ней по дороге, она тебя куда-то выводит, и остаётся такое большое желание её сохранить на потом, чтобы как-то послушать её или ещё раз повторить, пройти той же дорогой и испытать её прочность. А потом стоит больших усилий её сжечь и больше никогда этого уже не повторять. И сегодня у меня была попытка выйти в какое-то совершенно новое состояние для меня, но я опять пыталась ввести это в рамки знакомого. И ничего нового просто не произошло. И я постоянно чувствую привязку к каким-то методикам, даже к тем, которые возникают как бы спонтанно, т.е. то, что уже пройдено. И так без конца…

Аркадий: Это яркая иллюстрация того, что я называл индоктринированием, т.е. наложением идеологической сетки на жизнь. Весь фокус этого скольжения, когда на лыжах летишь с горы, когда любишь женщину, когда теряешь себя в работе, в творчестве, – весь фокус в том, чтобы преображать это переживание в таком отстраненном состоянии, когда твой фиксирующий ум ещё не начал это фиксировать и анализировать. И развивать другой ум в себе, который уже умом не назовёшь, а каким-то особым состоянием. Потому я и нарабатывал здесь в феврале кристалл, чтобы дать вам опорную точку, чтобы вы думали не умом, а тем новым органом, который вы в себе культивировали. Речь шла о создании в себе не рассудочного ума, а того ума, который давали грекам Дионис и Орфей…

Виктория: Сюрреалисты со своим прорывом…

Аркадий: И сюрреалисты, и экспрессионисты, и другие. Когда входишь в какое-то состояние, которое кажется тебе значительным, то есть прорыв уже произошёл, и надо этот прорыв не убить, и не законсервировать, и не вогнать в прокрустову систему декартовых координат, а войти в это переживание, и пойти за ним – вот это трудно.

Скайсте: Даже при попытке войти в это состояние, вроде бы оно действительно тебя ведёт, но возникает ещё одно искушение. Появляются какие-то там… Очень часто появляются, скажем, в этой среде какие-то звуки, птицы… И опять же попадаешься на то, чтобы как-то интерпретировать: что бы это значило? То есть очень много искушений…

Аркадий: Надо развивать в себе постоянство глубинного пребывания. И не завтра надо это начинать, а сейчас. Нужно практически научиться жить и воспринимать всё глубинным умом и одновременно нашим ординарным умом. Или, как мы их называли: оперативный ум и ум созерцательный. Одно другому не мешает. Созерцательный ум – это дневной свет, оперативный ум – это фонарик. Вот включите сейчас фонарик – он будет очень тускло светить. Наш ум, который всё убивает в нас, – это фонарик. Нам фонарик не помешает. Раз мы привыкли к нему, пускай он светит. Солнце на небе – и светло. Но появилась Луна, как. часто бывает – Луна и Солнце – Луна не мешает Солнцу. Хотите Луну – пожалуйста, пусть будет Луна. Но при этом не надо заслонять и подменять Солнце Луной.

Это, конечно, высокое искусство постоянного пребывания в этом уме, в который каждый из нас прорывается временами, воспринимая это как большую удачу. Здесь интересно то, о чём говорят часто христиане, когда они пробуют опровергнуть восточные религии, особенно буддизм и индуизм. Они говорят, что восточные религии ведут человека к растворению в космосе, а вот христианство – это путь личности, и у Бога есть личность. И что это более высокий уровень, чем восточный пантеизм. Христиане также говорят о том, что у буддистов покой является высочайшей целью всего, а у христиан, дескать, покой является только лишь одной из первых ступеней восхождения к Богу. Восточные же традиции отмечают антропоморфность иудео-христианских представлений. Я не даю вам ответов на эти вопросы, но подумать об этом есть смысл. Может быть, хватит? Потому что и так вопросов очень много. Совсем запутаемся.

Татьяна: Как жить?

Аркадий: Весело. Весело жить. Радостно жить.

Вопрос: (неразборчиво)

Аркадий: А зачем вспоминать, зачем забывать? Это не имеет значения. Самое главное… Ну, вы спрашиваете у меня: "Я приехал в город N, у меня есть деньги на дорогу, у меня есть лишние деньги. Мне надо их потратить". Ну, потратьте их на что-нибудь весёлое. Ну, вам не нужно ничего, а есть избыток. Вот и живите так, чтобы у вас был избыток. Потому что самая большая радость – это не выбрасывать свои силы, а слышать их переливы, игру в себе. Ну что тут непонятного? Ну, хотите – терзайте себя, ну купите пилу и отпилите себе палец. Или купите 100 грамм водки и повеселитесь, или сходите куда-нибудь. Сделайте что-нибудь весёлое – для себя, для окружающих. Вступите в избыточный резонанс с миром, не по нужде, а по избытку. То, что мы делаем здесь сейчас, – это избыток. По нужде мы бы сидели на работе, пили бы таблетки от головной боли. Всякие другие заботы. Считали бы, сколько мы денег заработали сегодня; были бы в угрюмом состоянии ущерба. При тех же самых картах вам ещё достанется радость.

(Реплика.)

Аркадий: А помните вы или…

(Реплика.)

Аркадий: Никакой шапки нет. Наоборот, подбросьте шапку вверх и поймайте на лету. Даже Лоретта, по-моему, развеселилась посреди своей придуманной полной безвыходности. Друзья, сегодня ещё один день рождения ещё одного очень хорошего человека Сергея. Я хочу от всех нас его поздравить и порадоваться, что он с нами. Человек исключительной скромности, тишины, покоя, приветливости, ума. Я не знаю, как вы, но я очень рад, что Сергей с нами и что он повзрослел на один год.

Татьяна: Можно целовать?

Сергей: Приходите часов в 10 вечера.

Аркадий: Ответ: "Можно целовать. Приходите".

Сергей:Соберемся, когда у нас кефир.

Аркадий: Когда чувствуешь, что в тебе растет доброе состояние, и ты не выплеснул, а понес это состояние дальше, и оно начинает светиться, оно в тебе живет – это очень важный опыт.

Татьяна: Я так поняла, в том плане, что когда высвобождается лишняя энергия…

Аркадий: …избыток. Собирается, а не высвобождается.

Татьяна: …потом это влияет на дальнейшие моменты жизни. Если влияет, то это уже как основа…

Аркадий: Как правило, мы выбрасываем энергию из себя: когда в нас радость, мы начинаем прыгать, когда в нас избыток сексуальной энергии, мы стремимся её выбросить – мужчины и женщины. Когда в нас понимание, мы стремимся это всё тоже выбросить куда-нибудь. Вниз, всё время вниз выбросить. Мы выбрасываем все это в доктрины, слова и в авантюры, а вот нести это в себе… Это действительно может стать основой качественного опыта.

Татьяна: Своего и никого больше?

Аркадий: Нет. Наоборот, вот я с вами теперь поделился, но весь фокус в том, что я не довёл ничего до жестких формул и формулировок, не превратил свое хорошее состояние в универсальную методику или оккультную систему. Я не сделал этого и никогда не сделаю потому, что тогда я потеряю то хорошее состояние, которое осталось после нашей беседы. Я этого не сделал – и хорошее состояние при мне.

Татьяна: Пожадничал.

Аркадий: Пожадничал, да. Но не довёл это до омертвения, а оставил всё тёплым и незавершенным.

Татьяна: А, это как бы не проявленным осталось?

Аркадий: Конечно. Самое главное, я оставил качество…

Росита: …тогда будет энтузиазм что-то делать. А по-другому человек скажет: "Да, я всё понял. И точка".