Весенняя коллекция

Джордан остановилась и прислушалась к пению птиц, сидевших на голых ветках. Где-то вдалеке работали садовники, готовя сады к весенним посадкам.

– Как тихо, – сказала она. – Даже не верится, после шумного Парижа… Мне кажется, что я сейчас в мире Марии-Антуанетты, и вся дрожу – ведь всем известно, как все это закончилось. Но скажите, – спросила она удивленно, – почему мы не пошли в сам дворец? Когда вы позвонили сегодня утром, я решила, что мы направляемся именно туда.

Задавая этот вопрос, Джордан думала о том, что удивлена она не только этим. Но она не стала бы рассказывать этому всемогущему человеку, что, приняв его приглашение, она еще целый час раздумывала, правильно ли она поступила. Да, она с самого начала старалась произвести впечатление на Жака Некера, но цель у нее была одна – выиграть конкурс. Он человек безусловно интересный, но меньше всего она хотела бы завязывать с ним какие-либо отношения. Вести себя надо по-деловому. Если, боже упаси, он пригласил ее, намереваясь за ней поухаживать, они оба окажутся в неловком положении. Но разве можно было от такого приглашения отказаться?

– Для меня эти сады – сердце Версаля, – ответил Некер. – Сам дворец пышен и пуст. В нем есть величие, но нет жизни. После революции мебель конфисковали и растащили, гобелены и картины оказались в музеях, а все, что осталось, сейчас пытаются отреставрировать. Если привидения существуют, а я в это верю, то они здесь, в садах, а не среди пустых стен.

– Мы что, ищем встречи с привидениями, – спросила Джордан, – или вы в душе роялист? Вы бы хотели реставрации монархии? Может, вы из тех, кто поддерживает претендента на французский трон, и ждете, что он займет его и дети его будут счастливы в своих браках, – это же так умилительно?

– Откуда у вас эти секретные сведения? – улыбнулся Некер, с восторгом глядя на Джордан. Ее короткие курчавые волосы развевались на легком ветерке, а бледно-голубое небо словно оттеняло ее лицо. На фоне голых деревьев Джордан была как факел, от которого может вспыхнуть все вокруг.

– Главным образом из «Хелло!», – ответила она. – Это английский журнал, в котором очень серьезно освещаются все подробности жизни королевских фамилий Европы. Я люблю рассматривать фотографии и думать о том, что английской королеве следует расстрелять своего парикмахера, а бельгийской – сжечь весь свой гардероб. Но я не только критикую, у меня есть и любимчики – например, леди Сара Армстронг-Джонс, дочь принцессы Маргарет, которая на бракосочетание принца надела широкие штаны и всех сразила наповал. Ах, это жизнь из сказки.

– Вам нравятся сказки? – спросил Некер, думая о том, что прогулка эта приносит ему почти столько же боли, сколько удовольствия. Он пошел бы сюда с Джастин, смотрел бы, как она гуляет по его любимым местам, задавал бы ей те же самые вопросы, узнавал бы ближе свою дочь, а не это прелестное создание, про которое он знает так же мало, как и она про него. Но лучше уж пусть кто-то сейчас заменит ему его дочь, а она единственная из девушек, кто проявил хоть какой-то интерес к французской истории.

– В девяти случаях из десяти они интереснее реальности.

– Давайте присядем на минутку, – предложил Некер. – Вы не замерзнете?

– Если бы и замерзла, все равно бы присела, – ответила Джордан, радуясь тому, что можно передохнуть. Некер даже не замечал, что шел слишком быстро. – Готова поспорить, что придворные дамы отлично разминались, просто прогуливаясь здесь… Интересно, как у них хватало сил переодеваться по пять раз на дню, не говоря уж о том, что они успевали еще танцевать, флиртовать, играть в карты и интриговать?

– Может, вечная борьба за первенство не позволяла им замедлить темп.

– Немного похоже на мою работу, – рассмеялась Джордан. – Кроме, пожалуй, флирта, игры в карты и интриг.

– Расскажите мне что-нибудь о Джастин Лоринг, – вдруг попросил Некер. – С ней легко работать?

– Я думаю, она лучше всех, – ответила Джордан. – Ужасно жалко, что она заболела и не смогла прилететь. Уверена, она бы вам понравилась. Но с Фрэнки мы тоже можем быть спокойны.

– А почему вы сказали, что она лучше всех? – настаивал он.

– Я ей полностью доверяю, она никогда не злится, клиенты не могут ее запугать, и у нее нет любимчиков. Она всегда встает на защиту своих девушек.

– Как вы думаете, Джордан, она счастливый человек? Она реализовала себя или ей чего-то не хватает? Я имею в виду, как личности?

– Наверное, я не могу ответить на этот вопрос, – ответила Джордан, про себя удивившись. – Джастин не показывает своих чувств, мсье Некер, она очень сдержанная женщина. Она заботится обо всех нас и никогда не дает поводов для сплетен.

– А почему вы сказали, что доверяете ей? – спросил он. – Что такого она сделала?

– Доверие – странная вещь, некоторые люди его внушают, некоторые – нет. Я не считаю себя тонким психологом. У Джастин безукоризненная репутация в деловом мире, и, пожалуй, это единственное, что я знаю наверняка. Фрэнки – ее лучшая подруга, поэтому, если вы интересуетесь личной жизнью Джастин, вам лучше спросить у нее.

– Я предпочитаю знать как можно больше о людях, с которыми веду дела, – сказал Некер, отвечая на вопрос, который Джордан не задала вслух. – Это часто оказывается полезно.

– Есть одна вещь, которая очень много для меня значит, – Джастин предлагает меня клиентам, даже если они не просили подыскать «цветную девушку», как сейчас обычно выражаются. В большинстве агентств делают так, только когда клиент настаивает именно на этом, а Джастин старается устроить меня всюду, где это возможно.

– «Цветная девушка»? Этого выражения я не слышал и думал, что официально говорят «афроамериканцы».

– Готова поспорить, что к единому мнению по этому вопросу не придут никогда. Люди будут всегда спорить о том, как это называть, не оскорбляя ничьих чувств.

– Извините меня, – поспешно сказал Некер, – я не хотел показаться бестактным. У нас, швейцарцев, то же самое, то есть есть итальянские, немецкие, французские швейцарцы, но…

– Но вы все белые. Повезло Швейцарии.

– Прошу меня простить, я, должно быть, вас обидел.

– Никоим образом! – улыбнулась Джордан. – На эту тему мне есть что сказать, но мне редко удается встретить белого человека, который может говорить со мной об этом без смущения.

– Я не смущаюсь, и мне интересно.

Джордан внимательно посмотрела на Некера и увидела в его глазах неприкрытое любопытство, которое люди, желающие быть вежливыми, предпочитают скрывать. Она вдруг почувствовала, что ей с ним удивительно спокойно. Ничто не указывало на то, что он питает к ней сексуальный интерес. Ее не смущал ни его уверенный вид, ни его привычка задавать вопросы, на которые он всегда ждал ответов. Она проникалась уважением к этому человеку и вдруг поняла, что доверяет ему и может говорить с ним открыто.

– Возьмем, к примеру, слово «черные», которое иногда даже пишут с большой буквы, – сказала Джордан. – Многие люди, и я в том числе, продолжают настаивать, что они – черные американцы, а не афро-американцы, потому что они уже так далеки от Африки в культурном смысле, их предки поселились в Америке намного раньше, чем многие американцы, и не чувствуют связи с Африкой. С другой стороны, многие черные американцы считают меня недостаточно черной.