Весна с детективом

– Уверена? – буркнула я, но все же придавила кнопочку домофона.

Не держать же лучшую подругу на крыльце только потому, что она явилась в несусветную рань.

– Помнишь, была когда-то песня со словами «Лишь бы день начинался и кончался тобой»? – спросила я, впуская Ирку в квартиру.

– Помню, Эдуард Хиль пел.

– Про тебя.

Подруга тихо фыркнула, сбросила босоножки и бесшумно прошла на кухню. Там она первым делом извлекла из своей торбы картонную коробку, поместила ее на середину стола и поправила, добиваясь идеальной геометрии.

– Пахнет вкусно, что там? – Я потянулась к белой коробке без картинки и надписи, но Ирка шлепнула меня по руке:

– Это мальчикам на завтрак! Осетинский пирог с мясом.

– Правильное название – фыдджын. – Я сделала грустную мордочку. – Он вкусный…

– Вкусный, но вредный, а ты же не хочешь толстеть? Вот малина. – Ирка достала из сумки-самобранки пластиковую коробочку. – Оцени, я сама собирала ее для тебя на рассвете!

– Ценю! – Я признательно кивнула, забрала коробочку с ягодами и покосилась на торбу: – А кофе там нет?

– А кофе я сварю, пока ты будешь одеваться. – Подруга сдернула с гвоздика фартук и повязалась им. – Иди, собирайся, нам надо поторопиться.

Малину я склевала в процесс сборов, а кофе перелила в термостакан и взяла с собой.

– И куда мы в такую рань? – оглядев пустой двор, спросила я уже на крыльце.

– К дому Даши. – Целеустремленная Ирка без задержки сошла по ступенькам.

Я сделала глоток кофе и поспешила ее догнать.

– А зачем нам туда?

– Там люди, Лена! Лю-ди! – важно ответствовала подруга на ходу. – Простые граждане, у которых есть глаза и уши, а это значит, что жизнь супружеской пары Покрышкиных они видели, слышали и делали какие-то выводы.

– Которыми сейчас поделятся с нами? В такой-то час? – Я интонацией выразила недоверие.

Лично я, попытайся кто-то затеять со мной беседу в шесть утра, поделилась бы с организатором опроса разве что народной мудростью: лаконичным посылом куда подальше.

– Вчерашняя бабка была совсем не прочь поболтать, – напомнила Ирка. – А у нее в авоське лежали пакетики с собачьими сухарями. Не сама же она их грызет?

– А! Ты хочешь подстеречь старушку-собачницу и помочь ей скоротать время, необходимое псинке для совершения важных утренних дел, за приятной беседой?

– Нравится мне, как четко ты формулируешь. – Подруга одобрительно похлопала меня по плечу.

Мы не повторили вчерашнюю ошибку и проследовали в соседний двор пешком. Получилось быстро, не то что на колесах.

Ирина Иннокентьевна – мудрая женщина. Ее расчет оказался верным: по чахлому газону, заинтересованно шурша невнятной растительностью, уже сновала маленькая лохматая собачка из тех, при наличии которых в домашнем хозяйстве вовсе не нужны щетки для обуви.

Животинку бдительно караулила вчерашняя бабка. В руке у нее был свернутый арканом поводок, на лице – выражение смертной скуки.

При нашем появлении старуха оживилась:

– Что-то зачастили вы, девки? – В дребезжащем голосе отчетливо прозвучало одобрение.

– Вот спасибо на добром слове! – расплылась в улыбке Ирка. – Меня уже лет двадцать никто девкой не называл!

– А мне восемьдесят два, и все, кто еще не пенсионерки, – девки, – ухмыльнулась бабка. – Вы чего это сюда в такую рань?

Скрипнуло открываемое окно.

– Тось, эт хтось? – донеслось до нас одновременно с клубом сигаретного дыма.

Со второго этажа выглянула, как Баба-яга из чердачного окошка избушки, еще одна старушенция, совершенно разбойного вида – с цигаркой во рту и в престранных очках: одно стекло простое, второе – темное.

– Марусь, я сама разберусь, – остро глянув на Старенькую Разбойницу, пообещала ее подружка.

– Какие рифмы, а? – Ирка, доморощенная поэтесса, в восхищении подпихнула меня локтем. – Тось – хтось, Марусь – разберусь!

– Простите, Антонина… а как ваше отчество? – Я не отвлеклась на несвоевременный литературно-критический анализ.

– Марковна я.

– Нам, Антонина Марковна, нужно собрать отзывы соседей о супругах Покрышкиных, Дмитрии и Дарье, – официальным тоном сказала я. Запасливая Ирка, поддерживая мою версию, тут же достала из своей торбы блокнот и ручку и демонстративно приготовилась записывать. – Вот вы явно женщина основательная, не вздорная, что можете нам о них сказать?

– Все-таки разводятся голубки? Теперь уже, надо понимать, по суду? А я говорила Митяю: не пара она тебе, вертихвостка эта. Ну, неудельная же деваха, девять классов образования, ни ремесла в руках, ни заработка, ни приданого, ни даже родни порядочной! – моментально завелась бабуся. – Митяй-то – он совсем другой. Надежный, основательный, работящий. Подумаешь, безъязыкий? Муж молчит – бабе счастье: про борщ пересоленный не скажет, лишнего не спросит!

– Они ссорились? – спросила Ирка, что-то черкая в блокноте.

– Да кто ж их знает? Он немтыка, она просто тихушница – лишний раз слова не скажет, все норовит мимо даже без «здрасте» проскочить. А стены у нас в доме толстые, сталинская еще постройка, что там у них в квартире творилось – никому не известно, – сказала бабка с нескрываемым сожалением. – Но раз Митяй из собственного дома ушел, значит, допекла его чем-то змеючка эта верткая. Ему-то здесь нравилось жить, в старой родительской хате. И квартира хорошая, двухкомнатная, и гараж капитальный, – старуха мотнула острым подбородком на упомянутую постройку, – у Митяя там инструмент и материал, он же мастер-плиточник.

– А она ему изменяла! – авторитетно заявила Старенькая Разбойница и поправила странные окуляры.

– Откуда знаете? – Ирка вскинула голову на голос.

– «Откуда знаете?» – передразнила ее старуха. – Отсюда и знаю! В окно смотрела, видела, как ее вечерами чужая машина к дому подвозила.

– Такси, может? – предположила я.

– Ага, такси-макси! – снова передразнила бабка. – Приземистая машина, блестящая, будто серебряная. На таких не таксуют.

– Марка, номер?

– Номер-помер! Ты в уме? – Старенькая Разбойница опасно постучала себя кулачком по лбу. – У меня на одном глазу минус шесть, на другом вообще бельмо, как я циферки разгляжу? А марки я знаю только почтовые и акцизные.

– И еще деньги такие были немецкие, помнишь? – подсказала ей старушка-подружка.

– Да подожди ты про деньги. – Разбойница отмахнулась сигаретой, и нас снова окутало дымом. – Машина серебристая была, а впереди кот.

– Кот? За рулем? – удивилась Ирка.

Животных на персональном транспорте мы с ней только в цирке видели: водили как-то ее близнецов смотреть на дрессированных медведей-мотоциклистов.

– Совсем ку-ку? – Разбойница покрутила артритным пальцем у виска. – Он у машины на морде был, тот кот. Неживой!