Ветер Безлюдья

— Эльса, пообедаешь? — Я заглянула к тете в комнату и увидела, что та не спит, а лежит с открытыми глазами. — Я приготовила салат с помидорами, киндзой и сметаной. Есть свежий хлеб, отварная куриная ножка.

Та кивнула, и сделала жест ладонью, подзывая ближе.

— Что, тетя? Ты не можешь встать?

Если вдруг что серьезное — сработали бы и чип, и персоник — на вызов скорой, поэтому та тревожность, которая у меня возникла, оказалась беспочвенной. Ее не разбил инсульт, она не была при смерти — хандрила больше обычного.

— Посиди со мной.

— Хорошо.

— Как там Алешка?

— Соответственно возрасту. Много пишет, мало двигается, болеет спиной и давлением.

— Мне так тоскливо… я все чаще вспоминаю наше с ним детство. Почему он смог меня тогда прогнать? Как?

— Хочешь увидеться? А если не живьем, то могу втихаря пофотографировать его и тебе показать.

— Нет, не хочу. Эльса, — она вдруг взяла меня за руку, не спокойно, а резко, будто испугалась, — мне кажется, я не доживу до следующего воскресенья.

— Совсем плохо?

— Нет, наоборот. Хорошо. А так в моем возрасте не бывает. Это затишье, улучшение, и в голове ясно — значит, скоро умру.

Я сжала ее сухую ладонь в ответ, не говоря, что говорят обычно. Молчала.

— Считается, что люди перед смертью вспоминают всю жизнь, и приходит сожаление — о содеянном или не содеянном. Я прислушиваюсь, но нет его — сожаления. Ошибки были, глупости, гадости, мечты, чувства, жестокость была… Эльса. Ты очень похожа на маму. На нашу маму.

— Бабушку Арину? Чем же?

— Она заходила в комнату и говорила, — Лешик, Лизонька, пора завтракать. Я сделала горячие оладушки и какао… И сразу весь мир улыбался. Это пока мы еще маленькие были и комната у нас была одна. Наша рыжая порода… Только ты можешь больше, умеешь больше. Жалко, что слишком маленькая была, когда Лешка запретил мне общаться с тобой. Взрослая вон какая. Любишь большой город?

— Да.

— Люби. Будь счастливая, не мечтай, как я, живи просто. Без сказок тоже можно быть счастливой…

Та замолчала. А я спросила после паузы:

— Тебе сюда все принести?

— Я пойду на кухню.

Моя мама была младше Эльсы всего на три года, но разница между ними огромна. Тетя много лет жила очень бедно, плюс — болячки. Выглядела она настоящей старухой, полностью седой, худой и скрюченной. А холеная Надин стройна, ухожена, свежа и энергична. Я была уверенна, что моя мама не почувствует прихода смерти еще лет двадцать. Невольно сравнивая, напрашивался вывод — не нужно жить так, как жила Эльса… мы тезки, и я смотрела на этот итог с ужасом.

Перед уходом я сверилась с распечаткой входов-выходов на июнь. Месяц начался и еще не была выучена миграция и новые места — откуда можно попасть во Дворы. К двум мы условились встретиться с Виктором в Печатном, чтобы пройти маленькую экскурсию — он хотел, чтобы я работала там после переезда. Я не раз говорила, что остаюсь жить в мегаполисе, но и Виктор и его родители не хотели слушать, настаивая на своем. Для них я стала «дворовой», и переезд — дело времени.

Ближайший вариант открывался в шесть, пришлось выбирать другой — с улицы Стрельцовой, а это через два квартала отсюда.

— Я ушла!

Карина

Ноги в кеды, дождевик и рюкзак на плечи, и вынырнула снова в моросящий дождь. Самые крупные деревья в трущобах были спилены, хорошо разросилсь без стрижки только кустарники, поэтому иногда петляние по улицам и проездам напоминало прогулку в зеленом лабиринте.

Людей было очень мало — в такую погоду встречалась такая же родня, как и я, которая в свободное время заходила к бабушкам, дедушкам и мамам, папам, чтобы принести лекарств и продуктов. А чем дальше от выхода на станцию — тем еще безлюдней. Я шла без страха. В наушниках играла лиричная музыка, по настроение к дождю, плечи отдыхали под легкими лямками, а ноги уверенно несли меня по маршруту.

У соседнего дома я свернула на подъездную сторону, как увидела впереди себя всего шагов на двадцать — Карину. Другое место, другая погода и другая одежда — но узнала ее сразу. Она несла большую сумку через плечо, напоминая дореформенных почтальонов и обходила большую лужу в утопленном асфальте тротуара. Меня дернуло за язык:

— Карина?

Она вздрогнула, как испуганный зверек, тут же замерев с готовностью немедленно убежать. Взглянула на меня и внезапно действительно кинулась назад, откуда шла, словно я была опасностью.

А вот она для меня — связующим звеном — шаг в поисках брата Андрея, если тот особенный потеряшка, что с ней был в метро, — Илья. Наверняка Илья!

— Карина, подожди!

Не хотелось упускать такой счастливый случай, и я побежала за ней. Она комплекцией была меньше меня, бежала быстро, но сумка мешала уйти в спасательный отрыв.

— Я поговорить хочу!

Мы пролетели открытую часть улицы и завернули в глубину сквера, потом через заброшенную площадку с разрушенным фонтаном, через низкий забор школы, на чьей территории Карина из последних сил припустила к пристройке спортзала и скрылась за дверью входа в цоколь. Во мне много было упертости, и я, добежав, смело взялась за ручку. Железная дверь тяжело открылась, запахло землистым подвалом, и ступеньки вниз уводили в полумрак. Дальше я пошла осторожно.

— Карина, я ничего плохого не хочу, только поговорить!

Дыхание у меня частило, персоник пискнул с долгим перерывом — сигнал, что он выдавал при тренировках, считывая с чипа данные нагрузки тела. Беглянка могла притаиться за углом и огреть меня чем-нибудь тяжелым, а тонкая ткань капюшона не спасет.

— Меня зовут Эльса. Когда-то ты и твой знакомый следили за мной в метро, зимой, помнишь? Я не из полиции, я не хочу вреда.

Дверь позади захлопнулась с опозданием из-за доводчика, и я невольно вздрогнула. Словно в ловушку попалась. Но стало тише — дождя не слышно, пространство уменьшилось, сконцентрировав звуки. Наушники еще в самом начале погони я скинула в руку и так и держала в кулаке.

— Ты здесь?

Ступеньки заканчивались маленькой площадкой с боковым проемом без двери — в само помещение цоколя. Тусклый свет был и там, что-то просачивалось через полуподвальные окна, давая возможность рассмотреть задвинутые в угол старые механические тренажеры, горы блинов для штанг, скамейки и вход без двери в раздевалку. Мой персоник замолк.

Я закинула наушник в кармашек, потянулась к браслету, чтобы отключить плейлист, как увидела, что гаджет совсем умер, перестал работать, как во Дворах.