Ветер Безлюдья

— Это, как видишь, мой рабочий кабинет, здесь еще стол редактора и стол нашего наборщика.

Паше на самом деле только пятьдесят пять, и внуков у него не было. Он носил такую приставку к имени, потому что работал тут с восемнадцати лет, очень был увлечен изданием газеты и никогда не переключался ни на что другое во Дворах.

— Тут у нас читальня, — мы зашли в маленькую комнату с одним окном, — здесь отчитывается весь материал, что приносят жители. Рецепты, стихи, размышления или литературные вирши. Сортируем, отбираем на печать в ближайший номер, за этой должностью никто не закреплен, мы по очереди тут. Когда думаешь переезжать?

— Я пока не думаю, — честно ответила я, пожалев, что добавила слово «пока», — не могу оставить город.

— Глупости. Что тебе еще нужно, чтобы решиться?

Тут Паша легонько подтолкнул меня плечом в плечо и шепнул:

— Свадьба?

Хорошо, что Виктор в это время не стоял рядом, а успел пройти дальше. Мне стало неловко и который раз подумалось, что нужно выйти на честный разговор с ним, чтобы никто во Дворах не делал таких намеков. Я малодушно откладывала и откладывала, потому что ощущала себя предательницей — они вбухали в меня массу внимания, времени — и Виктор, и его родители, а я «только подружить»?

— Тут у нас и печать и вырубка, а тут кабинетик для тебя. Оцени.

Кабинетик был комнаткой, как и читальня, с одним окном — здесь стоял стеллаж со старыми журналами, распечатками на стенах и рабочая зона — стол с допотопным компьютером, — экран оказался кинескопным, мышь проводной, клавиатура кнопочной а коробка процессора имела флоппи для дискет! Этого не застал даже мой отец, который сел за компьютер впервые в шесть лет.

— Боже…

— Витя говорил, что ты рисуешь в программах, так что это тебе поможет.

— Я не умею рисовать, даже в программах. Я визуал, а не художник.

— Начнешь работать, разберемся. Но ты можешь, если не нравится, к июлю поработать на карте. Пошли, покажу.

— Давно здесь не был, — вернулся к нашей экскурсии и Виктор, — столько обновилось! Вы планируете отдельно печатать сборник Сорницкого?

— Да. У него талант, мы всегда его стихи публикуем. И если накопилось на книгу, почему не издать?

— Отличная мысль.

— А вот и наша карта.

Пройдя длинный коридор, мы вышли в залу, на стене которой от пола до потолка была карта старого Сиверска. Подойдя ближе, отметила, что это не печать, а именно рисунок — скрупулезно вычерченная, подкрашенная прямо на оштукатуренной стене, с номерами домов, проездов, названиями улиц и значками различных объектов. Все кварталы трущоб, даже места бывшего частного сектора, сейчас превратившегося в пустыри.

— С ума сойти.

— Теперь смотри, — в руках дедушки Паши появилась свежая распечатка входов-выходов, — за неделю до следующего месяца и еще неделю после первого числа, на карте едва проступают точки. Видишь их?

— Да… с трудом, очень бледные.

— Работа скрупулёзная, но если знать алгоритм, работать легко. Точка наполовину черная, наполовину белая — подвал. Полностью белая — арка. Полностью черная — подъезд. Теперь фокус. Печатный Двор!

На карте на несколько секунд ярче прочих выделилась одна, — и она располагалась именно по тому адресу, где мы зашли. Точка черная — вход через подъезд.

— Сверяем, видишь? Написано «Улица Стрельцова, дом четыре, второй подъезд». Этот адрес загорелся первым, так что время открытия с девяти утра до шести вечера. Печатный Двор! Ага… — выделилась четко и укрупнилась вторая точка, а первая погасла. — Сверяй адрес. Точно? Второй раз — это время с шести до одиннадцати. Вот так мы готовимся каждый месяц — едва наступает последняя неделя, подходим сюда и перечисляем все по порядку.

— С ума сойти!

Других слов не было. Новая магия, о которой Ефим Фимыч или Виктор и не заикнулись ни разу!

— По-первости всех это завораживает, кто на карте работал, но потом, если честно, немного надоедает. Попробуешь? Сегодня второе, она будет сигналить еще пять дней, так что — поиграй.

Он дал мне свою распечатку и я назвала:

— Библиотечный Двор!

Да, рисунок указал мне на тот же адрес, что и был обозначен.

— Желательно не путать значки и всегда высматривать — к какому подъезду точка ближе. Не всегда это можно понять, если здание слишком маленькое.

Я назвала еще пару, наблюдая за сигналами, а потом замолчала. В груди наросло волнение и что-то толкнуло вместе с ударом сердца:

— Безлюдье!

Карта вспыхнула, как гирлянда, словно всю стену осыпало черными смородинами. И Паша и Виктор шарахнулись, а я разволновалась еще больше. Не было тусклых точек — все абсолютно выделились.

— Убежище!

Россыпь угасла, оставив гореть десятка два или три, сразу не понять, значков наполовину черных, наполовину белых. Подвалы.

— Эльса!

Я едва не крикнула следующее: «Колодцы», как Виктор резко схватил меня за руку. И Паша смотрел на меня буквально вытаращившись от ужаса — все его лицо заблестело от пота.

— Ты что творишь?

— Это же карта всего!

Я сама готова была задохнуться от восторга, но Виктор, крепче взявшись за локоть, потащил обратно — к выходу из «Печатника».

— Никогда. Никогда. Никогда так не делай больше!

На улице Виктор, развернул к себе и обхватил лицо ладонями, приблизил свое и горячо зашептал:

— Пожалуйста… пожалуйста, Эльса! Даже в шутку так не делай, это может плохо кончиться. Пожалуйста! Обещай не произносить здесь этих слов, обещай не играть с пространствами… этого Дворы не простят… Обещай.

— Обещаю.

Я кивнула, а Виктор тяжело ткнулся любом в лоб и закрыл глаза. Он был очень напуган, но после сказанного, его стало отпускать.

Я солгала не моргнув глазом — важнейшее открытие в жизни! А если сказать карте «Андерес Черкес» или назвать Илью, будет реакция, даже если они оба не в этих «закладках» пространства? Что с Колодцами? Что с Мостами? Мне хотелось осмотреть все адреса, на которые та указывала, и я готова была лгать о чем угодно, лишь бы Виктор и дедушка Паша не запретили мне к этой стене подходить!

— Я не хотела, я просто не подумала…

— Спасибо.

И он мне поверил. Я в его глазах и глазах его папы и мамы была всегда честной и своей-своей. Виктор обнял меня крепче, уже виском к виску, и я вся напряглась, испугавшись, что сейчас он от пережитого решится поцеловать меня. Дала объятиям несколько секунд, и отстранилась:

— Давай уйдем куда-нибудь подальше отсюда. Я тоже так испугалась, надо развеяться. В кафе посидим или на набережную, а?

— Помни, я хочу защитить тебя. Это не глупый запрет.