Ветер Безлюдья

— Да, конечно, солнышко! Я знала, что малыш тебя дождется! Запоминай: кушает три раза в день — в восемь, два и в восемь. К улице приучен, дома терпит. Костей не давай, мясо ест сырое, я капаю рыбьим жиром и витаминами, чтобы рахита не было. И творогом раз в день корми.

— Хорошо.

— А назовешь как?

— Пока не знаю.

— Эльса, а ты точно там? Я могу это знакомым сказать, поделиться новостью?

— Если новостью, то лучше говорите, что на Набережной поселились жильцы, не упоминайте именно меня.

— Есть и другие? — Глаза Анны округлились. — Кто?

Я не ответила, только чмокнула ее щеку в знак благодарности. Подняла тяжелого щенка на руки.

— А типография все еще закрыта?

— Конечно! Не успели еще решить, что делать со входом на Пекарский, как теперь и Библиотечный не закрывается! Что за сбои, никто ума не может приложить. Дедушка Паша, — Анна понизила голос до шепота, — подозревает, что это карта наша зачудила, из-за нее все. Там ей в последние разы кто-то неправильно вопрос задал… это версия такая. А что на самом деле, не знает никто.

Почему же никто, подумала я, вспомнив как проводила впервые Карину — как раз из трущоб на Библиотечный.

— Анна, спасибо! Мы пошли.

Глаза Карины нужно было видеть, когда я вышла к ней не с той стороны, откуда она ждала меня, да еще и с таким спутником. Она открыла рот, как рыбка, невольно потянула руки и сразу присела на корточки, чтобы погладить щенка.

— Какое чудо…

Резкость голоса отпала, как шелуха. Ершистость движений, строгость лица, — все исчезло. Не узнать было эту маленькую помолодевшую женщину, вдруг просиявшую умилением и нежностью.

— А в трущобах собак нельзя заводить… не то, чтобы запрещают, но я же без дома. Все время боялась, что если мой четвероногий отбежит от меня, его отлов убьет. Уроды так пекутся о безопасности, типа стаи там и эпидемии бешенства… что сразу ловят и травят. Оттуда песик?

— Песик весит килограмм двенадцать уже. Я его несла сначала, чтобы не убежал, но долго не смогла. Оказалось, он послушный.

— Так ты мальчик, красавчик.

— Возьмете его себе? Ты и Илья?

— Странная! Да тебе имя — рыжая дьяволица! Если я скажу «нет» ты предложишь выкинуть его в реку, как ключи?

— Ты не скажешь так.

— Тогда зачем спрашиваешь? Иди ко мне, лапочка… иди ко мне, мой звереныш…

Карина села в траве, обнимая собаку, целуя в темный лоб, пожимая по очереди передние толстые лапы.

— Илюха нас больше никогда не оставит, да? Посмотрит в твои глазки, и все забудет. Он у нас хороший, только глупый. Прямо как ты, несмышленыш, с добрым щенячьим сердцем и дурацкой башкой.

— С едой пока делать нечего, берите в дворовых магазинах. Потом, может, чего придумаем и будем отсюда носить, покупные. Карина, времени мало, запоминай на лету откуда и куда можно пройти.

— Не учи ученого, я Мосты на зубок знаю, а там ваще паутина, мозг сломать можно. Запомню с первого раза, хоть экзаменуй!

Она не врала, схватила схему быстро, и я немного перепроверила ее вопросами. Нигде не ошиблась.

— Сейчас попробуешь сама?

— Да.

По плану, Карина должна была ждать нас уже за аркой. Я подозревала, что как только проведу Илью в Почтовый Двор, так и этот будет открыт… навсегда? Сейчас была важна попытка — пройдет ли Карина в одиночку? Или мне всегда нужно будет водить их за руку? Эксперимент вышел с помехами. Сначала в арку вбежал щенок, а она следом, и не ясно — собака ли помогла, с врожденными способностями здешних переходов, или это ни на что не повлияло?

Встреча

Я стала нервничать, оставшись одна у великой стены. Соглядатаям уже нечего делать здесь, Гранид правильно сказал, — тетя умерла, причин гулять по местным маршрутам нет, кто меня мог тут караулить? А все же… не далеки были места, где пришлось очередной раз бороться за свою свободу. Я никого не попросила подстраховать, и даже сам Нюф не появился. Но это, как раз, может быть хорошим признаком — значит, и опасности нет. А появится — он почует и прилетит! Я не торчала у арки, а затаилась под одним из балконов — проверенное уже убежище, если все поросло вьюном или лозой.

Он не пришел к шести, и я тщетно высматривала окрестности еще минут двадцать, пока не решила, что он мог точно также высматривать меня из своего укрытия. И действительно, едва маякнула на открытом пространстве, как Илья появился со стороны деревьев у дальнего дома напротив. Осмотрелся не раз, и я немного выдохнула — тень подозрения все же была, что Илья завлек меня письмом в ловушку и придет не один.

— Твоих рук дело? — Без предисловий прямо к носу сунул конверт, наполовину смятый в его тощем кулаке. — Я предупреждал тебя, чтобы не лезла. Ни моя жизнь, ни моя история тебя не касается. Обещала же, не докладывать!

— От брата?

— Ты — подлая… если бы не… дом. Я бы зарекся иметь с тобой дело.

— Дай руку, Илья. Если перед тобой будут только ворота-жалюзи, закрой глаза и шагни.

Холодные пальца парня сжали мои со злой жесткостью. Шаг, другой… он понял, что уже пересек черту и дернулся, но я шикнула, боясь, что вдруг что-то сорвется, если он сам рванет вперед, к выходу. Илья забыл, что злился. Как Карина переменилась со щенком, так и он застыл растерянно у самой границы арки, едва попав на Почтовый. Сколько лет он не был здесь? Надеялся ли хоть раз еще увидеть свою мать, ту, что его воспитала? Илья задрал голову к верхнему этажу, и я невольно посмотрела туда же — он на свои окна, а я на окна квартиры Виктора. На кухне горел свет — Виктория Августовна занималась ужином, в зале тоже — наверняка Ефим Фимыч сидит перед телевизором, или что-то чинит по бытовому за своим письменным столом в углу зала. Был ли дома Виктор, не знала — нигде силуэтом в окне он не мелькнул.

Мне было жаль его. Сколько же предательств он натерпелся с тех пор, как со мной познакомился? А самое ужасное — уход его Нюфа. Собакен мог еще и вернуться, вдруг, это лишь его временная миссия по спасению нас в трудный период — меня и Гранида. А как все наладится, мы найдем и Колодцы и уродов из них, так он и вернется в родной дом?

— Карина? Кари!.. — Та повисла на его шее, ткнувшись щекой в плечо, и он в первые секунды сжал ее, а потом скривился, как от боли и попытался оттолкнуть. — Зачем? Это она тебя привела?.. Она?..

Что Карина зашептала, не слышала. Мне стало неловко и я совсем отошла, чтобы не влезать в пространство для них двоих. Пора было уйти, без ненужных прощаний, но я скрылась в глубине двора и помедлила. Не удержалась, чтобы не подсмотреть за проявлением подлинных чувств.

Илья, высокий, обнимал ее как маленькую птичку и, склонившись, целовал. Они тоже давно не виделись. Они тосковали друг без друга. Щенок у их ног повиливал хвостом и смотрел в мою сторону. Но не отходил. Неужели уже принял их как хозяев, не бегая в поисках Анны и даже не отбегая ко мне, а я его часто навещала вместе с Виктором, он не впервые меня видел.