Ветер с севера
Шрифт:
— Нет…
«Сейчас нет. А вот завтра…» — продолжила про себя Тир и со щемящей тоской взглянула на Эристора, чьим вниманием опять завладел сидевший справа от него Мэртилинд.
«Это будет действительно правильное решение».
Тир окончательно поняла это сегодня и уже отдала приказание готовить ладью к отплытию. Она должна уехать! Только так можно спасти себя и освободить Эристора. Он забудет ее, женится, а она… Она всю жизнь будет лелеять этот подарок судьбы — большую любовь, которую ей посчастливилось встретить. Сегодня ночью у них все будет в последний раз…
Тир вновь посмотрела на Эристора, и на этот
«Ну ничего, — думал он. — У нас еще есть время».
А его-то как раз и не было…
…Незаметно окончился ужин. Куиниэ занялась размещением гостей на ночлег, а Тир, пользуясь общей суетой, ускользнула к себе. Но потом поняла, что не хочет кривить душой, поднялась и пошла в комнату к Эристору… Она была пуста. Тир постояла, потом неловко опустилась в кресло у камина, снова вскочила и заметалась от окна к двери и обратно. Так прошел почти час, и она уже не раз пожалела о своем решении ждать любимого в его комнате. Гадая, где же он может быть, Тир все чаще представляла красивое самоуверенное лицо Патриниэль. Она видела ее рядом с Эристором и отдавала себе отчет, что эта лесная идеально подходит на роль жены благородного владельца Дома Красного дуба, кроме одного… Тир стиснула кулаки.
«Она любит замок, а не его хозяина! А ты сама просто бежишь! Оставляешь поле боя! Быть может, сейчас он как раз с ней… Но что я могу поделать? Остаться презираемой всеми любовницей и с ужасом ждать того момента, когда он придет и, пряча глаза, объявит, что долг повелевает ему жениться? Только не так! Только не я! Я не смогу!!! Вечные снега, нужно разрубить этот узел. Но где найти силы, чтобы вырвать из груди сердце, полное любви?»
Вдруг дверь комнаты распахнулась, и в нее всунулась лохматая голова Питера, слуги Эристора. Широкая улыбка осветила веснушчатое лицо человека.
— Ну, я же говорил! — воскликнул он и исчез так же стремительно, как и появился.
Тир, хмурясь, ждала продолжения. Через пять минут в комнату как ураган ворвался Эристор и, схватив ее в объятия, прижал к груди так, что она едва могла вздохнуть.
— Я не мог найти тебя. Дух лесной! Я поднял на ноги весь дом, сделал себя полным посмешищем, а ты все это время была здесь… Я испугался… Тир, любимая, никогда не оставляй меня, мне не пережить этого.
Судорожно вздохнув, она молча спрятала лицо у него на груди.
«Но я должна, Эристор, милый, желанный мой! Я и сама не знаю, как выдержу это…»
Он поднял ее на руки. Тир думала, что он понесет ее к постели, но он шагнул к камину, где опустился в кресло, поудобнее устроил ее у себя на коленях и прижался щекой к склоненной на его плечо голове. Так, глядя на огонь, целуясь и изредка тихонько переговариваясь, они просидели до глубокой ночи, а после Эристор неспешно снял с нее платье,
разделся сам… Он был нежен. Бесконечно нежен. В его глазах Тир читала любовь, ласку и спокойное счастье… А ей хотелось плакать. Биться, рвать на себе волосы и рыдать.Эристор уже давно спал, закинув одну руку за голову и разметав по подушкам смоляные пряди, а Тир все лежала, подперев голову, и любовалась им. Едва касаясь, гладила соски, почти по воздуху проводила пальцем вдоль линии губ. Потом со вздохом опять приникала к нему, обвивая, словно хмель могучий дуб.
— Ну, что тебе не спится? — вдруг шепнул он.
— Мне жалко времени.
— Тогда иди сюда.
Эристор притянул ее руку к своему животу и медленно повел вниз.
— Люби меня, Тир. Дотронься до меня. Мне так нужна твоя ласка.
Она почувствовала, как от прикосновений ее пальцев, плоть его становится горячей и тяжелой, а сердце ускоряет свой ритм.
«Сегодня последняя ночь…» — мелькнуло в ее голове, и она, приподнявшись, склонилась над ним…
— Ох, Тир! — шептал он, выгибаясь навстречу ее губам и нежности рук.
А она, удивляясь самой себе, наслаждалась не меньше его, чувствуя свою полную власть над ним в эти мгновения, любуясь его мощью и беззащитностью, страстью и покорностью. Только сейчас она поняла и ощутила, что этот сильный человек отдается ей столь же полно, как она ему. И когда он овладел ею, Тир уже совершенно иначе воспринимала их близость. Не мужчина властно брал женщину, но двое, ставшие единым целым, отдавались своей безмерной любви…
— Теперь можно и умереть, — шепнула она после.
Эристор прижал ее к себе еще крепче:
— Дурочка. Я только с тобой и чувствую себя по-настоящему живым.
***
Кэлибор прибыл поздно ночью — дорога от Дома Зеленого остролиста в компании с его старым главой заняла значительно больше времени, чем он предполагал. Лэндир при этом чрезвычайно устал, хоть и проделал весь путь в паланкине, который несли на спинах четыре спокойных медлительных лошади.
Дорогой Кэлибор и Лэндир много разговаривали. И если за суетой последних недель у них почти не находилось времени для этого, то теперь старик наконец-то услышал историю любви Кэлибора и Куиниэ, узнал все про Тир и дал себе зарок поближе познакомиться с ней, а теперь расспрашивал своего молодого спутника о его семье.
— Я жду не дождусь, когда увижу твою мать и отца, Кэлибор эль-до.
— Отец очень жалел, что не поблагодарил вас за помощь мне. Но я так спешил отправить его с хорошими новостями к Куиниэ и к матушке…
— На кого ты больше похож, Кэлибор?
— На мать.
— А братья? У тебя ведь два старших брата?
— Сводных. Они оба от первого брака отца. Не очень удачного. А у мамы я один. Так уж получилось. Но отец совсем не расстроен. Сказал как-то: «Сыновей у меня теперь трое, а жена одна».
— Они ладят?
— Да. Вы поймете это сразу, как только увидите их. Иногда, в детстве, я даже хотел, чтобы они меньше любили друг друга. Мне казалось, что тогда больше любви досталось бы мне, — Кэлибор рассмеялся.
— Значит, ты дитя любви…
— О да. Братья до сих пор зовут меня не иначе, как «любимчик».
— Подожди, еще узнаешь, какие ласковые имена тебе будет придумывать в постели молодая жена.
Кэлибор смущенно улыбнулся.
— Не терпится, а?
— Не то слово.