Вишенка

Мои отношения со свекровью никогда не были идеальными. По ее мнению, я всегда не дотягивала до уровня ее несравненного сына. А после развода она и вовсе перестала со мной общаться. Но я не могу отказать человеку в операции, тем более, это родной человек для Егора.

— Хорошо. Что от меня нужно?

— Приехать на сделку, подписать документы.

— Я не могу приехать. Давай сделаю на тебя доверенность и вышлю.

— Ну да! А через неделю отзовешь ее. Приезжай сюда, тут подпишешь и вечером улетишь.

— Игорь, я не приеду. У меня тоже сложности, мне хоть бы свое разгрести!

— Тогда я приеду. С покупателем, к тебе.

— Приезжай.

Въезжаю в город, останавливаюсь возле первой же аптеки. Мне нужно купить успокаивающие капли, камень в районе сердца так и не отпускает. На улице начинает накрапывать дождь, нужно побыстрее добраться домой.

Выхожу из аптеки и сталкиваюсь с Беляевым. Он стоит, облокотившись о капот своей машины, скрестив руки на груди.

— Привет, пропажа. Ты давно приехала?

— Привет. Почему пропажа?

— А, то есть, не ты вчера уехала на всех парах в неизвестном направлении, отключила мобилу, а Алан поднял пол города, чтобы тебя найти?

Я прихожу в удивление.

— Он меня искал?

— Да. А сегодня заезжал, смотрел дорожные камеры. Ты лучше так не летай, а то огребешь по полной.

— Я не помню, где я быстро ехала.

— Еще лучше! Вика, я не знаю, что у вас там происходит, но мы, пожалуй, всем трудовым коллективом челобитную тебе пришлем с просьбой не расстраивать Босса. Он сегодня вздрючил всех, кто попался ему под руку. Вероника даже плакала. Так что, настроение у него — полный пи*дец. Я тебя предупредил.

— Спасибо! Пусть засунет себе это настроение в одно место, — разворачиваюсь и иду к своей машине.

— Так и передать? — смеется Макс.

— Как хочешь.

На вечер дождь усиливается, а потом и вовсе переходит в ливень. Я слоняюсь по комнатам, а мои мысли ходят по кругу, пережевывая одну и ту же тему. Пару часов назад звонил Егор, снова прокручиваю разговор с ним:

— Привет, мам.

— Привет, сыночек. Как ты там? Нравится?

— Да, все как обычно. Две тренировки в день, бассейн, зал. Из развлечений волейбол.

— Интересно, почему футбол — работа, а волейбол — развлечение? — смеюсь.

— Потому что в свободное время и без тренера.

— Прямо, разнообразие.

— Мам… ко мне вчера Алан приезжал…

— Зачем?

— Тебя искал.

— Я с ним поговорю, чтобы тебя не впутывал.

— Вы поругались?

— Это уже не важно.

— Это важно. Когда ты ссорилась с папой, он уезжал из дому и мог даже на ночь не приехать. Помнишь, как ты обожгла руку? Я ему позвонил, а он все равно не приехал?

— Помню. Как это относится к вчерашней ситуации?

— Алан сказал, что у вас разногласия, но это не значит, что он за тебя не переживает. А когда он тебя нашел, позвонил мне, что ты у Тани, чтобы я не волновался.

Вздыхаю:

— Хорошо, сынок. Давай завтра созвонимся.

— Ладно, пока.

Завариваю себе чай, сажусь на подоконник. Дождь барабанит по стеклу, а я сквозь капли смотрю в темноту. Он меня искал. Зачем? Что хотел? Неожиданно темноту разрезает слепящий свет фар, под окна подъезжает черный БМВ. Захаров! Сердце начинает выпрыгивать из груди, я не хочу контактировать с ним, я только немного успокоилась. И совершенно нет желания выяснять отношения.

Открываю дверь. У него мокрые волосы, джинсовка тоже успела взяться мелкими дождевыми пятнами.

— Привет, — голос потухший, выглядит он не лучшим образом, видно, что мало спал. Делает шаг в гостиную и закрывает за собой дверь.

— Привет.

Он снимает куртку, проходит и садится на диван. Я сажусь на кресло напротив. Предчувствую, разговор будет не из приятных.

— Мы вчера не договорили.

— Я услышала, то, что мне нужно знать.

— Нет, то, что тебе нужно знать, ты не услышала. Потому что я это не сказал. Я не отказываюсь от ребенка, и вчера не отказывался. Возможно, я среагировал, как кретин, стал выяснять — «почему произошло» и на задний план ушло — «что произошло». И уж точно я не говорил тебе, чтобы ты не рожала этого ребенка или воспитывала его сама.

— Ты сказал, что я воспользовалась случаем.

— Да. Когда слышишь такие новости, не всегда можешь контролировать себя.

— Ты, по-прежнему, так считаешь?

Алан смотрит на меня взглядом, полным досады, боли и еще чего-то, что я не в состоянии уловить. И я понимаю, что он мне не верит.

— Не веришь мне…

— Это сейчас неважно.

— Нет, это важнее всего. Для меня важно. Ты, правда, думаешь, что я могла так рисковать? Неужели я в твоих глазах настолько безответственная, что беременная села бы в этот злополучный вертолет?

— Поехали, я покажу тебе видео с камер, с какой скоростью ты ехала вчера, а потом поговорим о твоей ответственности.

— Я только из города выезжала быстро, дальше ехала медленно.

— Мне не составит труда достать видео с других участков дороги. Но мне хватило и одного эпизода.

Я замолкаю, разговор заходит в тупик. У нас снова только претензии друг к другу. Лучше бы он не приходил. Алан встает, делает несколько шагов по комнате, подходит к окну. Дождь льет, как из ведра и, кажется, еще больше усугубляет напряжение между нами.

— Давай так, забудем, кто кому не верит, и подумаем о ребенке. Он не виноват, что его родители по каким-то причинам выключили голову и этим дали ему жизнь. Нам нужно расписаться и попробовать наладить отношения.

— Нужно? Кому нужно?

— Ребенку.

Я опускаю голову на ладони. Как же больно. Все получается ровно так, как он говорил. Пользуюсь случаем.

— Я не хочу, чтобы ты со мной расписывался, потому что нужно. Семья — это про желание быть вместе, про любовь, про доверие. Ты мне не веришь. Как ты будешь с этим жить? И как с этим буду жить я?

— Я не знаю, как мы будем жить, но мой ребенок будет носить мою фамилию, и жить в моем доме.

— Алан, я очень устала. Не хочу продолжать этот разговор. Правда…я хочу побыть одна.

Он долго смотрит на меня, как будто пытается просканировать, потом подходит ко мне, берет мою руку и кладет туда сережку…мою.

— Хорошо. Завтра я приеду после работы и все обсудим, — надевает куртку и выходит.

Касаюсь рукой уха — на мне только одна сережка. Я этого даже не заметила за сутки. Наверное, в офисе потеряла.