Високосный февраль

– Нонна Васильевна? – переспросил он. – Нет уж, увольте! Ничего говорить о ней не стану. Причины? – Он даже повысил голос. – А вам нужны причины? Так придумайте сами, милая девушка! А что вы там сочините – мне все равно.

Еще была весьма пожилая дама, отказавшаяся говорить про Нонну Васильевну:

– Оставьте! И тему эту оставьте, и старуху эту чудовищную! – И бросила трубку.

В Сети информации было немного – красавица Нонна Вощак, приехавшая из провинции покорять столицу, быстро сделала карьеру, потом вышла замуж за успешного врача, родила сына, и карьера ее еще стремительнее пошла вверх.

Нонна Вощак танцевала лучшие партии, восхищала поклонников. Словом, статьи были все как одна только хвалебные. Имела Нонна Вощак и всевозможные правительственные награды и даже была депутатом Моссовета.

Потом была травма спины, очень серьезная, после которой, как предрекали, не было никакой возможности снова выйти на сцену. Но Нонна Вощак на сцену вышла. Да как! И снова стала звездой, исполнительницей главных партий, очень тем самым огорчив своих коллег и злопыхателей.

Да, и еще – ее знаменитый муж до нее был женат на своей коллеге, враче. Но, встретив Нонну, ушел почти сразу.

Маша разглядывала фотографии молодой Нонны Вощак – хороша, без спору, хороша. Эдакая бестия с огнем в глазах. Записей балетов тех лет почти не сохранилось – так, жалкие отрывки. Маша по сто раз пересматривала их, но ничего не понимала – в балете она была полным профаном. Однако рецензии на спектакли подняла, а как же. Были они, надо заметить, скучными и довольно однообразными: Вощак – прима, и все тут. Гениально исполненные партии Офелии, Феи Драже, Джульетты, Фригии. «Искусство великолепной Вощак выше всяких похвал», «Нонна Вощак в который раз подтвердила звание примы». И так далее.

Случайно попалась и статья более поздняя, написанная уже в перестройку, где говорилось, что Нонна Вощак была любовницей одного из членов политбюро. Правда, здесь слухи не совпадали – наряду с Вощак упоминались другие дамы.

Это потом, спустя много лет, когда Нонна Вощак не танцевала, ее стали безбожно критиковать – бездарь, косолапая и короткорукая, музыку не слышала. Радостно хихикали, припоминая ее покровителей: дескать, когда умер последний из них, звезда Вощак закатилась.

Нашлись и те, кто с радостью был готов облить Нонну Васильевну помоями, и те, кто искренне восторгался ею.

Нонна Вощак на публике почти не появлялась. Последние ее фотографии были датированы началом двухтысячных. На них Нонна Васильевна была еще очень даже вполне – конечно же, стройная, с прямой спиной, как и положено балерине, с гордо откинутой головой, с внимательным, оценивающим взглядом умных и пронзительных глаз. Укладка – волосок к волоску, в ушах и на пальцах, как говорила Машина коллега Натуля, – по коттеджу.

И вот настал день икс. Маша купила букет белых роз – любимые цветы Нонны Васильевны – и прихватила коробку пирожных. Жила бывшая примадонна, как ни странно, в ничем не примечательном спальном районе в обычном девятиэтажном доме с вонючим подъездом. А как же ее роскошная квартира на Кутузовском, в знаменитом доме, где проживал когда-то генсек?

Дверь открыла домработница или, может, приживалка – было видно, что из простых, из прислуги.

В узенькой, метр на метр, прихожей, Маша разделась – повесила куртку и сняла сапоги. Домработница пристально, недобрым взглядом отслеживала ее действия.

Наконец ее пригласили пройти.

В небольшой комнате с низким потолком, в старом потертом велюровом кресле сидела старушка. Обыкновенная тщедушная старушка с седенькими жидкими волосиками, сморщенным личиком и затянутыми старческой пленкой глазами.

Эта старушка совсем не была похожа на ту пожилую даму на последних фотографиях, которые Маша сто раз разглядывала и изучала.

Старушка с удивлением оглядела букет, царственно кивнула и даже улыбнулась:

– Садитесь, деточка! Очень вам рада!

Маша выдохнула, присела на стул и тут же достала диктофон.

– Ах, подождите! – жеманно вздохнула хозяйка. – Нам надо же слегка привыкнуть друг к другу!

Это было абсолютно правильно: живое знакомство, личный контакт перед интервью – журналистское правило, о котором неопытная Маша позабыла. Именно от первого знакомства зависит многое, если не все – насколько раскроется человек, насколько будет открыт и откровенен.

Домработница Нюра – ох, как традиционно, как в старом кино, – внесла поднос с чаем. Маша отметила, что пирожные из французской кондитерской, принесенные ею, Нюра заныкала – наверняка старушки не избалованы подобным и съедят их без нее. Что ж, грустно, но объяснимо.

Нонна Васильевна была мила, тихо смеялась, шутила, кстати, весьма остроумно, и вообще была вполне расположена к Маше.

Начали издалека – детство, юность, молодость. Приезд из далекой Караганды, начало карьеры, встреча с будущим мужем.

Увидев, что старушка устала, Маша закончила интервью и договорилась о следующей встрече через два дня.

Дома снова копалась в Сети – о сыне Вощак и гениального хирурга говорилось мало, какая-то это была мутная история. Он пошел по стопам отца, но гениальным не стал, карьеры его не повторил. Работал в Склифосовского, оперировал. Но потом уволился, кажется, не дождавшись пенсионного возраста. И все, больше никаких сведений. Ни одной строчки.

Маша копала дальше. И накопала – была история у этого сына: нелепая смерть пациента по его же вине. Дело замяли, но именно тогда он и уволился и с делом врачебным покончил. Жил в Кратове, на даче, построенной гениальным отцом. Всё. Про внука тоже почти ничего – кажется, обалдуй, ничего из него не получилось.

Муж Нонны умер в начале восьмидесятых, совсем нестарым, в пятьдесят четыре года – сгорел на работе, инфаркт.

Она тогда уже не танцевала, но выходила на сцену в образе королевы.

Через два дня Маша снова стояла перед дверью балерины и в руке так же держала коробку – на сей раз с большим тортом. Пусть старушки полакомятся.

И снова суровая Нюра, и Нонна Васильевна в кресле, и слабый, плохо заваренный чай из липковатых чашек. И три часа беседы – больше Нонна Васильевна не выдерживала. Она все так же была сдержанна, обдумывала каждое слово, и это было очень заметно, просто бросалось в глаза.

Таких встреч было четыре. Маша слушала записи и понимала – так себе, ни о чем. Да, трудное детство – а у кого в те времена оно было легким? Да, кошмарный мир театра, зависть и пакости – куда же без них. Сплетни и конкуренция – обязательно. Но это все давно известно, написано об этом сто или тысячу раз, никого это не взбудоражит и не зацепит – секретов тут нет. Информацию о личной жизни и семье Нонна Васильевна тоже выдавала строго порционно и скупо – брак был счастливым, потому что у каждого было свое дело. Вы спрашиваете, в чем секрет успешного брака? Вот именно в успешности супругов! И Маша вполне была с этим согласна. И даже провела параллель с собственной жизнью – и у нее, и у Митьки есть дело. Значит, все у них сложится.