Вкус коньяка
Шрифт:
Или они ничего не знают о том, что в городе творится?
– Еще как знают.
– Так почему ж не садят?
– Чемодан им платит. Регулярно
– Вот, бля!
– Гоша в сердцах стукнул кулаком по столику, едва не расколов его.
– Дожились, мать их! Перестройщики хреновы! Новая волна! Взяточники гребаные. Беззаконие полное!
– Я бы сказал: беспредел, - заметил Платон.
Все мы на минуту замолчали.
– А выкуп?
– спросил я Платона.
– Ты говорил о возможности выкупа… Он большой? У меня есть кое-какие сбережения.
– Много?
– нехотя поинтересовался Платон.
–
– Этого думаю, может хватить.
– Платон пристально взглянул мне в глаза.
– Если, конечно, речь идет о долларах.
– О рублях, - потерялся я.
– Двадцать пять тысяч рублей.
– Во!
– Гоша протянул через стол в направление Платона большой ядреный розовый кукиш, потом показал его мне.
– Вот вашему Чемодану, а не доллары. Ни рубля, паскуде!
Платон пожал плечами, и стал, не спеша убирать в кейс свой ноутбук и лупу.
– Так, Платон, - вдруг резко успокоился Гоша.
– Колись: компромат на нашу доблестную милицию у тебя имеется? А главное - на ее руководителя, на генерала Ершова. Да ладно, можешь не отвечать, и так знаю, что есть. Прижмем взяточника - никуда не денется. Отдаст нам своего подельника.
Платон защелкнул замок кейса, поставил его у ног, нарочито медленно поднялся из-за столика, застегнул пиджак и проверил стрелки на брюках. Они были безупречны.
– Гоша, - сказал он спокойным голосом, - я в такие игры играть не буду. Мне лицензию потерять - раз плюнуть. Ершову раз плюнуть. Ты же понимаешь, что даже не в этом взяточнике дело. Все оттуда, - Платон указал пальцем на мой растрескавшийся потолок, - сверху идет. Рыба гниет с головы, и не мне тебе про это рассказывать. Мы с тобой - никто. На мой компромат Ершову плевать с высокой колокольни.
– Что-то ты расплевался, Платон, - укоризненно произнес Гоша и продолжил успокаивающе: - Ладно, сядь, не ершись. Тьфу блин, слово-то какое нехорошее! Не петушись. Во! Так оно и то лучше, благозвучней…Давай лучше подумаем, что тут сделать можно.
Спокойно, без взбрыкиваний. Ну, признаюсь, загнул малость. Возраст, скидку делай.
– Вот именно - возраст! Бывший следователь городской прокуратуры с большим стажем работы, а предложения высказываешь - первокурсник юридического института и тот такие необдуманные слова говорить не стал бы. В условиях тотальной коррупции… - Платон не стал продолжать. Он достал из кармана красивый кожаный портсигар, вытащил коричневую сигарету и закурил.
– Коррупция, - проворчал Гоша.
– Ну, понятно, коррупция… Сказал слово "коррупция" и вроде как все сам себе объяснил. И можно успокоиться, и не делать ничего. Коррупция! Да понимаю я, Платоша.
Века пройдут, новые поколения вместо нас жить будут, города вместе с людьми умрут, новые построят, а коррупция останется. Она вечна.
–
Гоша вздохнул.
– Но ведь надо же что-то делать. Хотя бы свои интересы отстаивать. Как-то по-хитрому… Что скажешь, Платоша?
– Думаю.
– Думай, - разрешил Гоша и сказал мне: - Доставай свой коньяк,
Серега. Вместе думать будем. Коньяк, он для улучшения мозговой деятельности - первое средство. Допинг, так сказать. Анют, ты как?
– Я и без вашего коньяка от одного Платошиного рассказа, как пьяная, - отказалась Анна и с тревогой посмотрела
на меня.Все в порядке, взглядом ответил я ей, не переживай - не сорвусь.
Анна не знала, что после того запоя, когда я пытался свести счеты с жизнью, я года три не прикасался к спиртному. Потом зачем-то попробовал, но ничего не ощутил - ни отвращения, ни желания повторить. Ничего. Словно рюмку чистой воды выпил после литровой бутылки минеральной - совершенно ненужная организму добавка.
– Тогда три рюмки на стол ставь, - распорядился Гоша.
Я выставил из бара бутылку "Арарата" и три рюмки. Кстати сказать, у меня только три рюмки и было - все, что осталось после запоя десятилетней давности - остальные поразбивал в пьяном беспамятстве.
– Я тоже - пас, - сказал Платон, туша окурок.
– Да и вы, Сергей с выпивкой подождите. Нам сейчас фоторобот Михаила составить надо.
– Куда-то поедем?
– спросил я.
– Никуда не надо ехать. Все необходимое в этом ящичке.
Он снова открыл кейс и достал ноутбук, раскрыл его, пробежался пальцами по клавишам, и на экране появилась болванка человеческого лица.
– Начнем?
*24.*
Когда все мои гости ушли, я отнес грязные чашки на кухню, вымыл их, потом вернулся в гостиную и налил себе коньяку из бутылки, которая так и осталась нераспечатанной - до нее дело не дошло…
– Потом выпьем весь твой "Арарат". Как Мишка отыщется, так и выпьем, - сказал Гоша и успокаивающе добавил: - Отыщется, отыщется.
Если Платон за дело взялся, то он его до конца доведет. Доставит тебе Платон Мишку, а дальше уж… - твое дело, Серега. Он ведь, пацан этот, к воле привыкший. Может и не захотеть с тобой жить.
– Со мной?
– Я удивился.
– Конечно с тобой.
– Гоша странно на меня посмотрел: - А иначе, зачем ты всю эту канитель затеял?
– Просто вытащить парня из трясины хотел. Спасти…
– Ну и вытащишь с помощью Платона, вырвешь его из грязных лап
Чемодана, а дальше что? Как спасать будешь? На расстоянии, что ли?
Я не знал, что ответить.
Платон, уходя, протянул мне свою визитную карточку. "Частное сыскное агентство "Платон" - золотыми буквами на черном.
– Там мои рабочие телефоны, - сказал он.
– Номер мобильного на обратной стороне визитки. Но это так - на всякий случай. Пару ближайших дней мне не звоните, я буду занят поисками Михаила и… решением вопроса с Чемоданом. Кроме того, мне и другие заказы отрабатывать нужно.
– Добавил: - Если у меня к вам какие-то вопросы возникнут, я сам позвоню.
– И что мне делать?
Платон с тоской посмотрел на мои выцветшие обои и ответил:
– Ждите…
…Я поднес коньяк к губам и уловил его запах. Изредка выпивая раньше, в те дни, когда этого требовали традиции, я не ощущал запаха коньяка. Или не пробовал ощутить? Я сделал небольшой глоток и подержал коньяк во рту, ощущая его приятную вяжущую крепкость. Мне понравился вкус коньяка. Словно я впервые его попробовал.
Бутылку я убрал в бар - не то, чтобы от греха подальше, просто привык к порядку. Каждая вещь должна лежать на своем месте.