Вкус запретного плода

— Мне не нравится этот бар. Каждый мужчина считает тебя шлюхой или звездочкой. И, следовательно, доступной. Готовой на все.

Похоже, она сказала это, чтобы у него не возникло иллюзии по поводу приглашения в коттедж, подумал Джеф.

— Когда я готова на все, я не демонстрирую это публике, — добавила она.

Они пошли дальше молча. Бунгало Шарлен оказалось самым последним в ряду. Патио смотрело прямо на вершину Сан-Джасинто. Там стояли два залитых солнечными лучами кресла. Шарлен жестом предложила Джефу сесть в одно из них и спросила:

— Что вы пьете?

— Виски есть?

— Конечно. Как?

— Со льдом, содовой и лимонным соком.

Она скрылась за стеклянной дверью, бесшумно сдвигавшейся в сторону. Джеф опустился в кресло лицом к солнцу, закрыл глаза. Жара была такой сильной, что кожа горела. Внезапно Шарлен приблизилась к нему с двумя бокалами. Она дала Джефу виски с содовой, а себе оставила бокал с прозрачным напитком — вероятно, с водой и тоником.

Она удивила его неожиданным вопросом:

— Это правда?

— Что?

Он посмотрел на нее.

Она отвела взгляд в сторону.

— Вы действительно избили ее после присуждения премий?

— Нет, конечно!

— Я так и думала.

Казалось, она обрадовалась.

— Здесь много говорили на следующий день о том, что вы якобы напились и избили ее от зависти. Какой-то глупый негодяй даже сказал, что вы пытались изнасиловать ее.

— Вы этому не поверили?

— Нет, — сказала она. — Хотя, если бы это действительно произошло, я бы поняла вас.

Он посмотрел на Шарлен. Она сидела лицом к солнцу. Услышав, что он передвинулся, девушка добавила:

— Я считаю ее холодной, расчетливой шлюхой. Женщина, которая всегда идеально выглядит на людях, слишком любит себя, чтобы сделать счастливым мужчину.

Он ничего не ответил. В словах не было нужды.

— Она часто изменяет вам, — произнесла Шарлен. — Я бы не сказала это, если бы вы сами не знали. И если бы вы не нравились мне. Но вы мне нравитесь. Вы очень красивы. К тому же вы добрый человек. Я поняла это, когда вы играли с той глупой маленькой блондинкой. Большинство мужчин тотчас стало бы игнорировать ее, если бы они не хотели переспать с ней. Мне кажется, вы не любите обижать людей без нужды.

— Спасибо, — сказал он, не скрывая своего раздражения тем, что его так тщательно изучали, хотя выводы и оказались благоприятными.

— Есть причина, по которой я говорю вам это, — сказала она. — Через несколько минут солнце скроется. Здесь будет холодно. Вам придется уйти. Или мне придется пригласить вас в коттедж, где воздух теплее. Прежде чем я это сделаю, я хочу кое-что узнать. Если что-то произойдет, это случится потому, что вы сердитесь на нее? Или потому, что я вам нравлюсь?

Прямолинейность вопроса изумила Джефа, хотя он с первых минут общения отметил откровенность Шарлен. Он заколебался.

Но в этот момент она сказала:

— Забудьте. Вам лучше уйти. Если пожелаете, приходите завтра. Я буду здесь. Мы сможем поиграть в теннис.

— Завтра днем? В то же время?

— В то же время.

Они поднялись одновременно, встали лицом к лицу. Джефу вдруг захотелось поцеловать ее, но он этого не сделал. Он обрадовался — глаза Шарлен говорили: «Спасибо, не надо». Он взял свою ракетку и зашагал по бетонной дорожке к автостоянке.

Мимо него проехал автомобиль. Джеф услышал сигнал. Кто-то произнес его имя, но он не узнал голос. Возможно, это был Берджесс. Или другой актер, с которым когда-то работал Джеф. Или агент. Или кто-то еще. Это не имело значения. Внезапно его жизнь обрела свежесть из-за этой девушки.

Это имело значение.

Когда он вернулся в дом Коуна, Джоан находилась в своей комнате. Он прошел к бассейну и нашел возле него почти пустую бутылку с джином. Очевидно, после его отъезда она сидела там и пила.

Он застал ее перед туалетным столиком. Она рассматривала свое лицо в зеркале. Услышав, как он вошел, она сосредоточила свое внимание на опухшей губе и слегка поврежденной щеке. Джеф знал, что таким образом она обвиняла его, но не отреагировал на укор. Он заметил, что ее кожа покраснела от жаркого дневного солнца.

— Значит, ты все-таки вышла из дома. Это хорошо, — произнес Джеф, чувствуя, что он должен что-то сказать.

— Я подумала, что солнце ускорит заживление. Или поможет скрыть следы, — сказала Джоан.

Сейчас она была одновременно жертвой и обвинителем.

— Я не могу показаться в городе в таком виде.

Не отвечая ей, он снял с себя теннисную одежду, шагнул в стеклянную душевую кабину, отдался во власть горячей воды и душистого мыла. Он тщательно вымыл свое тело, особенно вокруг половых органов, которые, казалось, ожили сегодня. При этом он думал о Шарлен. Надеялся, что она станет избавлением от скуки вынужденного заточения, на которое он согласился, чтобы избежать сплетен и слухов. Которые все же распространялись, несмотря на рекомендованную Доктором линию поведения.

Джеф пообедал в одиночестве и собрался лечь в постель. Зазвонил телефон. Джеф услышал приветливый, дружелюбный, слишком ласковый голос Доктора.

— Ну, Джеф, ты всем доволен? Как дом? Келвин, Мима?

— Все отлично.

— Ты вывозил куда-нибудь Джоан?

— Она сказала, что хочет несколько дней посидеть в доме.

— Еще есть следы? — печально спросил Доктор.

— Есть.

— Выведи ее. Грим все закроет. Вас должны видеть вместе. Особенно по вечерам. Поздравления поднимут ей настроение.

— Я сделаю все возможное, — сказал Джеф, надеясь, что в его голосе присутствует достаточная решимость, и зная, что Доктор позвонил с какой-то другой целью.

— О’кей. Не переживай слишком сильно. Я позвоню тебе через день или два.

Казалось, Доктор собирается положить трубку, но он неожиданно произнес:

— Да, между прочим…

Джеф насторожился. Он понял, что сейчас узнает главную причину этого звонка.

— Я слышал, ты встречался в клубе с дочерью Мо Рашбаума.

Голос Доктора прозвучал небрежно.

— С дочерью Мо Рашбаума?

На мгновение Джеф искренне изумился.

— Да, Мо Рашбаума. Сеть кинотеатров «Рашбаум Тиэтр». Он из Чикаго. Насколько мне известно, его дочь — весьма красивая девушка. Высокая, темноволосая. Ее зовут Шарлотта или как-то похоже…

— Шарлен. Да, мы сегодня играли в теннис. Парную игру.

Последние слова прозвучали как оправдание.

— Да? Она славная девушка? Я когда-то давно знал ее отца.

— Да, она славная. Ты хочешь, чтобы я передал ей что-то?