Власть книжного червя. Том 4

Когда мы закончили с основными блюдами, пришло время местным чиновникам, назначенным гибом Грошелем, следить за мастерскими, рассказать мне об их прогрессе в полиграфической и бумажной промышленностях в этой провинции. Я медленно пила чай, пока слушала их.

— Печатные мастерские были созданы без каких либо проблем, — доложил один из дворян. — Для проверки процесса была напечатана одна книга, и мы не обнаружили никаких различий с теми, что продавались в столичном замке.

— Это показывает, что мастера Грошеля действительно очень искусны, — Эльвира казалась очень довольной, ведь она знала, что Иоганн неоднократно браковал работу кузнецов в Хальдензеле. Вот только то, что сейчас мне говорили чиновники сильно отличалось от недавних слов Гутенбергов.

Хм? Разве мне не говорили, что есть еще много вещей, требующих доработки…?

Я не могла скрыть краткое замешательство на своем лице и именно тогда Хартмут, заглянувший в свои записи, коротко вздохнул и сказал:

— Это отличается от отчета, который нам дали Гутенберги.

— Что это значит? — сузив глаза спросил гиб Грошель и перевел взгляд с Хартмута на чиновника.

Заглядывая в свои собственные записи, чтобы не в чем не ошибиться, Хартмут коротко перечислил все проблемы, о которых нам сообщили:

— Так же как и в Хальдензеле, шрифты создаваемые кузнецами не были одобрены полностью. Материалы, используемые для цветных чернил, недоступны для сбора в этом регионе, поэтому требуется создание альтернативных рецептов. Кроме того, из-за грязной воды здесь, в Грошеле, производимая бумага будет низкого качества.

— Значит наши простолюдины некомпетентны? — гиб поморщился.

Нет, нет, нет. Это ваш чиновник некомпетентен, если подает такие ложные отчеты.

Я хотела бы высказать этот комментарий вслух, но решила произнести его только в своих мыслях. Поскольку я — приемная дочь эрцгерцога, то такая критика с моей стороны стала бы настоящим смертным приговором для некомпетентного чиновника. После такого у него не будет никакого будущего в этой провинции. Поэтому мне нужно быть осторожной со словами.

Так, ладно. Что я должна сказать вместо этого, чтобы успешно преодолеть пропасть непонимания между дворянами и простолюдинами? Потому что пока дворяне будут только винить простолюдинов во всех проблемах, но это никак не поможет в их решении.

— Гиб Грошель. Простолюдины в вашей провинции не менее компетентны, чем жители любой другой провинции, — начала я.

Все понимали значение моих слов, поэтому взгляды всех собравшихся сосредоточились на мне. Некоторые были удивленными, полными непонимания, зачем я защищаю простолюдинов.

Другие казалось умоляли меня не повергать собрание в хаос.

— Ваши простолюдины делают все необходимое, чтобы достигнуть успеха. Им просто нужно больше времени. Мои Гутенберги предложили привезти ваших кузнецов зимой в Эренфест, чтобы они могли их обучать. Конечно вам, гиб Грошель, придется оплатить их пребывание там, но если дать людям эту возможность, то они вернутся обратно с куда более высоким уровнем мастерства, что быстро окупится повышенным качеством работы.

— Вы просите меня еще больше увеличить расходы на простых людей? — все так же хмурясь спросил гиб.

Я лучше чем кто либо еще знала, как дорого обходится создание полиграфической промышленности на новом месте. И пусть я понимала его нежелание тратить еще больше денег, но если он отступит сейчас, то все предыдущие вложения будут потрачены впустую.

— Литеры стираются куда быстрее, чем вы можете себе представить, — ответила я. — Если ваши кузнецы не способны производить новые для замены, то вам придется полностью полагаться на их импорт. В долгосрочной перспективе вам будет гораздо выгоднее оплатить обучение кузнецов Грошеля, чтобы они научились производить их самостоятельно. Но в конечном итоге, этот выбор останется за вами, гиб Грошель, — давая выбор я исключала возможность возложения вины за будущие проблемы на ремесленников.

— Хмм…

— Что же касается производства бумаги, я считаю что вам необходимо будет либо на постоянной основе подвозить чистую воду к мастерским, либо решать проблему загрезнения в самом Грошеле. Однако я должна обратить ваше внимание, что ни одно из этих решений простые люди не смогут воплотить самостоятельно. Фердинанд объяснял мне, что установкой волшебного инструмента, который будет способен очистить воду в таком количестве, могут заниматься только дворяне.

Гиб Грошель глубоко задумался над моими словами. Я довольно быстро объяснила ему, что проблемы, с которыми столкнулась бумажная промышленность, также возникли не по вине простолюдинов. Это было важно, чтобы он не начал выдвигать в их сторону невыполнимые требования к результату.

— То, каким ваше производство станет в результате, будет зависеть только от ваших действий, гиб. Поэтому пока я больше не буду ничего высказывать по данному поводу, — заключила я, стараясь не давить слишком сильно, но при этом обозначив свою поддержку простым людям. Я все еще не была достаточно опытна для того, чтобы легко найти найти слова, способные сокрушить гордость другого дворянина.

Хотя мне немного жаль, что я не могу сказать что-то вроде: “Грошель это ваша земля, так что хватит сидеть без дела в особняке, обвиняя во всех неудачах простолюдинов! Идите и сами решайте эти проблемы!” Или может быть лучше было бы такое: “ Как на счет того, чтобы посетить Илльгнер или Хальдензель и поучиться у них общаться со своими подданными?”

Вернувшись в свою комнату, я поручила Хартмуту систематизировать все отчеты, которые мы получили от Гутенбергов. Нам нужно было, чтобы Эльвира имела возможность разобраться в ситуации, тогда она сможет правильно управлять делами здесь, не оскорбляя местную знать. Я не была известна своим терпением и сдержанностью, поэтому было бы гораздо разумнее передать это ей.

— Понял, — отозвался Хартмут.

Оказавшись в своих покоях, я начала готовиться ко сну. Брунгильда помогла мне принять ванну, а затем вытерла меня и осторожно причесала мои волосы, пока я послушно сидела перед зеркалом. Она выглядела напряженной, словно раздумывала о чем то, что ее расстраивало, а затем ее глаза блеснули решимостью, когда она пришла к какому то выводу.

— Леди Розмайн, — обратилась она ко мне. — Я понимаю, что ваше храмовое воспитание дало вам особый взгляд на мир, но я должна спросить. Почему вы так защищаете простолюдинов? Разве не естественно, что доклад знатного чиновника будет куда более заслуживающим доверия, чем доклад сделанный Гутенбергами — группой простолюдинов?

Я могла отлично видеть искреннее замешательство в ее взгляде, через отражение в зеркале. Она действительно верила в правоту своих слов и убеждений. Я многое удержала в себе, контролируя свою речь во время обеда, а то немногое, что я произнесла, было украшено и приуменьшено, чтобы не задеть гордости гиба. Но в глазах обычных дворян мое поведение все равно оставалось странным и непонятным. И оно стало таким с того самого момента, как я начала отдавать предпочтение отчету, который мне дали Гутенберги, а не словам чиновника- дворянина.

— Я направила сюда Гутенбергов именно для того, чтобы основание печатных мастерских были успешно. И решение, которые я предлагала во время обеда, были предназначены для достижения этой цели, — объяснила я. — Гутенберги работали в нижнем городе Грошеля и лично наблюдали за всеми проблемами. В то время как чиновник, который беседовал с ними, вообще отказался ехать туда… Разве не очевидно, чей отчет заслуживает большего доверия?

— Но ведь Гутенберги — простолюдины, разве нет?

— Да, но они — мои руки и ноги. И именно они занимаются распространением печатной и бумажной промышленности в Илльгнере и Хальдензелле.