Властелин огня

Интересно, сколько я продержусь?

И вдруг прямо передо мной опустилась огромная черная тень. Я сперва отпрянул, а потом разглядел, что это - ворон!

Неужели тот самый?

– Артур!
– тихо позвал я.

Ворон склонил голову набок, будто изучая меня и оцени­вая, в каком я нахожусь положении.

– Артур!
– повторил я.
– Артур, ты меня слышишь? Скажи Ковачу, пусть он меня спасет!

Артур - если это был он - взмахнул крыльями и полетел прочь, не издав ни звука.

Мне безумно хотелось верить, что он приведет Ковача, что помощь близко - и я поверил.

Распахнулась дверь, и тип в кожаной куртке (правда, те­перь он куртку снял и был в свитере с широким отворотом) хмуро кивнул мне:

– Пошли.

Ноги у меня сразу стали ватными. С трудом переставляя их, я покорно поплелся за этим типом - начальником охраны, как сказал Варравин.

Мы спустились вниз, в ту же комнату с камином, где я уже был. Варравин сидел в кресле. Начальник охраны поставил меня перед ним. Все это напомнило мне картинку «Допрос партизана» из школьного учебника и, несмотря на весь свой страх, мне стало немного смешно.

– Ну?
– сказал Варравин.
– Расскажешь нам, кто такой Ковач?

– Стальной человек, - сказал я.

Варравин приподнялся, напрягшись.

– И как с ним можно справиться, с этим стальным человеком?

– Никак, - сказал я.

И тут Варравин мне врезал. Не скажу, что удар у него был таким уж крепким, но своими драгоценными перстнями он в кровь разбил мне губу и нос. Меня покачнуло.

– Ах ты, сучий потрох!
– С него слетел весь лоск и все показное дружелюбие, и он осыпал меня ругательствами, ко­торых я, естественно, повторять не стану.

– Спрашиваю еще раз, - сказал он.
– Кто такой Ковач?

– Ну .. , - я постарался говорить спокойней.
– Может, правильней называть его не стальным человеком, а духом стали или повелителем стали ...

Варравин прищурился.

– Ты действительно в это веришь?

– Да, - сказал я.

Варравин кивнул начальнику охраны:

– Врежь ему.

Удар начальника охраны оказался что надо. Я покатился по полу, до самой стены, и сесть смог, только когда оперся о нее спиной. При этом ... Да, наверное, и об этом молчать не стоит: при этом у меня сработал мочевой пузырь, и штаны стали намокать.

Глаза мне застилали слезы, дышать разбитым носом я почти не мог и ловил воздух ртом. Очевидно, я выглядел таким жалким, что дальше некуда.

И в довершение всего, у меня над самым левым ухом - или в голове?
– зазвучал тот же мерзкий голос, который я уже слы­шал за сараем, перед самым пожаром:

– Скажи ему. Скажи ему. Тебе же будет лучше. Я плотно стиснул зубы. А голос не унимался.

– Скажи ему. Скажи ему. Освободи меня, и я тебя награжу. Я покажу тебе, где зарыт мой клад. Там два пуда золота, и все в чеканной монете и в украшениях.

– Уйди, проклятый Варравка ...
– пробормотал я. У Варрравина оказался очень острый слух.

– Ты, кажется, меня Варравкой назвал? Да еще и проклятым?

– Я не о вас говорил ...
– я понял, чем все это может кончиться, и от ужаса у меня перехватило дыхание. Голос мой звучал слабо-слабо.
– Я ...я хотел сказать, что имел в виду совсем другого человека, его далекого предка - но это означало бы взять и выдать тайну Ковача. И я умолк, прикрыв глаза.

– Проклятый, вот как?
– заскрипел у меня над ухом мерзкий голос.
– Что ж, может, я и проклят. Но разве нельзя заключать сделки с теми, кто проклят? Разве от них нельзя получить по­ мощь? Подумай, что тебя ждет. Я - твоя единственная надежда.

Я молчал, решив больше не издавать ни звука. Одним сло­вом я мог нечаянно выдать то, чего выдавать нельзя.

– Заговаривается, - послышался голос начальника охраны.­ - Похоже, поплыл пацаненок.

– Вот и хорошо. Привязывай его к стулу, - сказал Вар­равин.

Начальник охраны схватил меня за шкирку, проволок по полу, усадил на стул и начал привязывать. Я понял, что сейчас будет совсем что-то жуткое, попытался сопротивляться, но даже брыкнуться толком не мог.

Мне хотелось зажмуриться и ничего не видеть, но все-таки я приоткрыл глаза.

Варравин стоял передо мной со шприцем в руке.

– Знаешь, что это такое?
– спросил он.
– Попросту это называется «сывороткой правды». А если быть точнее, этот препарат полностью лишает человека воли, и он не может не ответить на заданный вопрос. Мы узнаем от тебя все, что нам надо, хочешь ты этого или нет, а потом ... Сам понимаешь. Раз ты не захотел сотрудничать с нами по доброй воле, то никому ты и не нужен.

Убедившись, что я крепко привязан, Варравин разрезал мне рукав и сделал внутривенный укол.

Я застонал - не от боли, а от отчаяния. Чего угодно я ждал, но только не этого! Все ужасы, которые я воображал, казались мелкими по сравнению с тем плохим, что мне предстояло. Теперь я выдам Ковача и не могу этому помешать! Мой язык будет говорить независимо от моей воли!

А потом меня просто убьют ...

Испугаться этой мысли я уже не успел, потому что начал как бы таять и впадать в блаженное оцепенение. Было такое ощущение, будто я проваливаюсь куда-то, исчезаю из соб­ственного тела ...

И по мере того как я исчезал из собственного тела, мое место начинал занимать мерзкий Варравка, а у меня не было воли, чтобы его не впустить. Я чувствовал, как он в меня просачивается, злорадно хихикая.

Варравин приподнял мне веко, внимательно осмотрел мой зрачок.

– Готов, - сказал он.
– Можно начинать.

И он спросил, говоря негромко и очень внятно:

– Кто такой Ковач?

Я сделал последнюю попытку сопротивления, но Варравка будто локтем меня оттеснил.

– Артур!
– выкрикнул его мерзкий голос моим языком и моими губами.
– Бойся Артура! Почему ты дал ему уйти?

Варравин и начальник охраны сперва отпрянули, настоль­ко их потряс мой изменившийся голос, а потом Варравин, напрягшись, спросил:

– Вот как, Артур? Артур Безбашев? Ковач что-то говорил о нем? Вот на кого работает Ковач?

– Да, теперь все ясно, - сказал начальник охраны. Он и Варравин понимающе переглянулись.

– При чем тут какой-то Безбашев?
– рассвирепел Варравка.
– ­ Ворон Артур! Тот, кто делит на золу и булат! Но это ничего! Мы еще справимся, внучок!

– Внучок?
– переспросил ошеломленный Варравин.