Влюбись в меня себе назло

– Ты её уронил! Я так и знал, что специально толкнёшь, потому что ненавидишь! Не трогай Енечку! Её нельзя двигать!
– дошёл до меня отчаянный вопль Никиты.

– Надо вызвать "скорую"!
– кто-то предложил.

В это время я поняла уже, что ничего страшного со мной не произошло, просто-напросто случился лёгкий ушиб. И открыла глаза. Увидела побледневшее, искажённое Лёхино лицо. В его встревоженных коричневых раскосых глазах плескались сожаление, отчаяние и испуг.

– Не надо "скорую", - произнесла я тихо, но твёрдо.
– Ничего страшного!
– улыбнулась всем успокаивающе.
– Обычное дело в танцах - ушибла попу! Сейчас пройдёт.

И попыталась встать. Крылосов не дал мне это сделать, легко подхватил меня на руки и поднял. В нём чувствовалась сила.

Бережно прижав меня к себе, Лёха повернулся и, не обращая внимания на яростные возмущения моего сводного брата, понёс к женской раздевалке. Там был узкий длинный диван, не новый, но приличный ещё, который отдала танцевальному классу одна из мам юных танцорок. Потому что в раздевалках не хватало стульев. Леха осторожно положил меня на диван.

Тищенков и несколько ребят, в том числе и мой сводный братец, пошли за нами.

– Так вызывать "скорую"?
– напомнил опять кто-то.

– Не надо, - решительно замотала головой я, - всё обойдётся.

– Ничего подобного!
– заворчал Никита, хмурясь.
– Надо бы ещё и полицию вызвать!
– и зыркнул своими горько-шоколадными глазищами на Лёху, смирно отошедшего в сторону.

– Перестань, Кит, пороть чушь!
– не выдержала я.
– Крылосов не ронял меня, точно тебе говорю, он испугался, что упаду, и пытался поймать меня. Это несчастный случай, понимаешь ведь! Тем более со мной всё нормально. Я тут немного полежу, а вы идите все, продолжайте заниматься!

И специально привстала и села, опершись на спинку дивана и опустив ноги на пол, чтобы показать, что со мной всё в порядке, хотя боль всё же в спине чувствовалась.

– Ну, идите же!
– протянула нетерпеливо.

– Лады!
– произнёс хореограф, хлопнув в ладоши.
– Если всё нормально, пусть Кораблёва тут отлёживается.
– Он по-прежнему продолжал звать меня по фамилии отчима.
– А мы возвратимся к нашей работе.

И все один за другим гуськом потянулись из раздевалки, даже Никита нехотя поплёлся. Оставшись одна, я снова легла на диван и прикрыла глаза. Лежала и размышляла в смятении. Что это такое со мной было? Меня нёс на руках Крыса - а я дрожала от блаженства? Совсем спятила, если дошла до такого! Треснулась-то не головой, а задницей.

По хитрому блеску глаз Лёхи видела: он заметил, что трясусь от приятных чувств. Как теперь мне с ним общаться? Того и жди в любое время при всех он может ляпнуть: "Она от моих касаний тает и трепещет вся! Хотите посмотреть?"

С него станется! Крыса никогда не относился ко мне с уважением, постоянно выискивал слабые места.

Вспомнилось, как в седьмом классе высмеял меня на вечеринке в честь женского праздника. Тогда только опубликовали в местной газете мой рассказ под названием "Чего на свете не бывает?" В нём девочка моего возраста задаёт этот вопрос разным людям.

Кто-то отвечает: "Не бывает жары зимой. Это и прекрасно, иначе бы мы не катались на лыжах, коньках и санках". Кто-то говорит: "Не бывает хороших снов с плохими концами, потому что, если плохо всё закончилось, то скверный осадок остаётся на душе".

Одна маленькая девочка печально сказала: "Я никогда не смогу летать: у меня нет крыльев, как у птиц. Если бы они были, то полетела бы к бабушке в Узбекистан и перенесла её к нам, чтобы жила с нами, а не просто звонила по телефону. Ей там одной в чужих краях плохо.".

Старая женщина ответила: "Не бывает, чтобы улетевший шарик вернулся туда, откуда сорвался. Поэтому все дети улетают из родительского гнезда, и мало кто возвращается назад".

В конце девочка делает вывод, что через много-много лет то, что кажется многим людям сегодня немыслимым, может осуществиться. Ведь когда-то не было сотовых телефонов, телевидения, электронных книг, компьютеров. Писали перьями, ездили только на лошадях. А теперь мир стал другим. Наша жизнь показалась бы невероятной тем, кто жил в прошлых веках, попади они в наше время.

Признаться, рассказ мне самой очень нравился. Я долго сочиняла его, а перед этим опросила многих знакомых и незнакомых людей, так что он был не совсем выдумкой.

Крылосову же он показался излишне напыщенным и неправдоподобным. Прямо на вечере, за праздничным столом, когда все стали уплетать специально заказанные в ресторане к 8 марта пироги с яблоками и рыбой, затеял разговор о моём творении. Правда, начал не он, а учительница Людмила Павловна, которая с умилением напомнила всем, что во вчерашней газете опубликован рассказ ученицы нашего класса Жени Лапушкиной, то есть меня, и кто не читал, она советует прочесть, ей он очень понравился.

– А мне нет, - вдруг заявил Лёха.
– Какой-то он поверхностный. С чего это старушка у тебя, Ехидничка, про шарик заговорила? Я бы на её месте прямо сказал, что ничего в жизни не возвращается, в первую очередь молодость. А она про какой-то шарик талдычит!

Я хотела объяснить, что есть такая старая песня "Девочка плачет - шарик улетел..." Именно о невозможности вернуть улетевшие годы старушка и говорит, вспоминая о шарике, но доказать Крылосову что-то было бессмысленно. Он уже сел на своего конька и в пух и прах раздраконил дорогой моему сердцу рассказ, отметив, что русская народная сказка под таким названием гораздо интереснее и поучительнее.

К моему стыду, я эту сказку не читала, прочла её после этого вечера. Она мне понравилась. Жаль, не знала о ней до написания рассказа. Меня поразило, что в старой сказке барин говорит: "Нынче люди до всего дошли: и на черте ездят, и по небу летают, и в Питер по проволоке лапти послать можно". Он-то врал тогда мужику-бедняку. А теперь его "враньё" - наша действительность.

Самое обидное, большинство одноклассников ещё не читали мой рассказ, поэтому поверили Лёхе. Наверняка потом и вовсе не заглянули в газету.

Странно, я могу быть острой на язык и ехидной, но защитить своё творение тогда не смогла. И Милочкины возражения тоже потонули в едкой "разнессухе" Крысы. И как я это могла забыть?

Кстати, этот рассказ был напечатан в краевой прессе, подозреваю, Людмила Павловна туда его послала или мама, но если бы был плохим - не опубликовали бы.

Немного полежав ещё, встала и переоделась. К тому времени музыка за стенкой стихла - занятие закончилось. Несколько девушек зашли переодеться в раздевалку, спросили, как я.