Влюбись в меня себе назло

Общий разговор у нас никак не клеился. Никита был угрюмый и настороженный, как филин или сыч. Слова едва цедил сквозь зубы. Хотелось, так и треснуть его по непокорной черноволосой башке, чтобы пришёл в нормальное сознание. Крылосов был гораздо дружелюбнее, даже не зубоскалил, терпеливо сносил неприязненное отношение Никиты. На повороте к дому Даши, сказал:

– Пойдём прямой дорогой, Нахимову встретит Марик - он мне позвонил.

В школе на втором этаже Никита отделился от нас. А мы с Лёхой пошли на третий.

– Прости, Женя, - произнёс при расставании поспешно, - я не буду приходить к тебе на переменах. Не хочется твой класс будоражить. Начнётся шушуканье - что да почему. Все потом и так узнают, что мы вместе. Не будем ошарашивать сегодня никого. Хорошо?

Я не обиделась, наоборот, даже была рада, ведь мне тоже хотелось, чтобы он не приходил, только не решилась высказать это вслух. Что ни говори, отношения у нас сложились неожиданно и быстро.

К тому же интуиция мне подсказывает, что Заринке это не понравится - можно ждать от неё злобной выходки. Несмотря на её вспыхнувшую страсть к Клепикову что-то их с Крылосовым всё же связывает - подсознательно это чувствую. Возможно, она нацелилась на него, возжелала превратить в очередного поклонника, но он воспротивился. Отказ раззадорил её и разозлил. Наверняка причина неприязни ко мне в этом, а не в Донцове.

В свою очередь я попросила Лёху не встречать меня сегодня после уроков. Из-за Рича.

– Мне нужно с ним поговорить до того, как все узнают о нас, - сказала я.
– Ведь мы с ним друзья.

– Хорошо, - согласился Крылосов.
– Но только в этот раз. Потому что в дальнейшем я намерен ходить с тобой из школы ежедневно. Кита твоего ещё стерплю, всё-таки брат, а кого-то другого со стороны - ни под каким соусом.

С Ричем я договорилась о встрече по телефону. Он ждал меня после уроков у выхода из школы. Никита где-то задержался. Мы пошли по направлению к моему дому. Конечно, я могла бы с ним не объясняться. Многие девчонки меняют бойфренда и ничего никому не объясняют. Просто целуются с ним на глазах у приятелей - и все понимают, что к ним пришло новое увлечение. Я же так не могу: мне нужно, чтобы друзья были в курсе и не держали обиду. У меня их не так уж много.

Когда я сообщила Ричу о своих намерениях сойтись с Крылосовым, он не очень-то удивился. И уж совсем не ожидала от него услышать одобрение моего выбора.

– Я рад, что это Лёха, а не кто-то другой, - заявил невозмутимо.
– Парень он стоящий. Знаешь, он меня однажды спас.

И рассказал, как в третьем классе к нему привязались два хулигана-пятиклассника. Просто проходу не давали, требовали денег. Раза три Рич отдавал им карманные деньги. Этого делать не следовало, так как вымогатели вошли в раж и стали наседать на него, чтобы своровал для них у матери из кошелька несколько тысяч.

Тогда он понял, что если не дать отпор, никогда не отстанут, и однажды категорически отказал им. Хулиганы набросились на него с кулаками и принялись избивать.

– Я никогда не умел драться и сейчас не умею, - признался Рич.
– Они меня свалили, хотя я отмахивался как мог, и давай пинать ногами. Тут, к счастью, откуда ни возьмись на помощь мне подоспел Лёха. Я знал, что его отец был тренером у моего брата сначала по тхэквондо, а потом по джиу-джитсу. И слышал, что сам он тоже занимается восточной борьбой с лет пяти, даже видел его на соревнованиях по джиу-джитсу во Дворце спорта, когда приходил болеть за брата. Представляешь, в несколько приёмов Лёха раскидал моих обидчиков и пообещал им натравить на них своих друзей-борцов, если от меня не отвяжутся. С тех пор те отстали от меня. Не так давно узнал, что эти отморозки теперь находятся в заключении! Этого следовало и ожидать. Мне их совсем не жаль.

Впереди на дороге неожиданно заметила своих близняшек. Они брели тихонько, согнувшись под своими тяжеленными, под завязку набитыми рюкзаками. Это что, они с продлёнки удрали?

Когда мы их нагнали, выяснилось, заболела воспитательница и всех распустили по домам.

– О чём это вы так горячо спорили?
– спросил у них Ричард, забирая рюкзаки девочек в обе руки, хотя у самого за спиной был свой рюкзак.

– Да, так, о разном, - вздохнула Анечка.
– Юля говорит, что мальчишкам живётся легче, чем девчонкам.

– Так и есть!
– подтвердила сестричка решительно.
– Дерись себе и дерись вволю. Ещё похвалят, какой смелый. А если девочка будет драться, скажут: "Стыдно драться! Ты же девочка!" Вот я на Новый год возьму и загадаю, чтобы стать мальчишкой!

– Ну, уж нет!
– возразила я.
– Разве ты не знаешь, как трудно приходится парням? Они служат в армии, их посылают на войну, там убивают... Они должны обеспечивать жену и детей квартирой. Это нелегко! Ещё они должны девочек носить на руках. Нам это приятно!

– О!
– радостно воскликнула Юляшик.
– Меня уже Савва носил на руках. Я на перемене взобралась ему на закорки, на спину, схватила за шею и сказала: "Тащи меня до парты!" Ну, он и носил. Ты права, Енечка, мне приятно было.

– Пока не уронил!
– прыснув в ладошку, с хитрой улыбкой подколола сестру Анечка.
– Ты упала и заревела. Я уж буду лучше своими ногами ходить, чем на мальчишек залезать. Они не такие сильные, как хотят показать.

– Бывает, и уронят, - рассмеялась я.
– Но ты права, Аня, парни - такие же люди, как мы, девчонки. У них и у нас есть свои слабости. Но кем родились, тем и надо жить. Слышишь, Юляшик, выбрось из головы немедленно любую мысль, тем более мечту о смене пола! Быть девочкой - это прекрасно! Скажи им это, Рич?

– Ну, парнем быть тоже замечательно!
– уходя от прямого ответа, заюлил Лакман.
– Правда, иногда тебя вынуждают драться, зато смотрят с обожанием девчонки. И ты можешь сильно не наряжаться. Не надо краситься, завивать волосы. Можешь заниматься любым видом спорта. Кататься на гироскутере, никто не посмотрит косо. Тебе не надо рожать...

– Остановись, Рич!
– дёрнула я его за рукав и показала глазами на малышек.

И мы поменяли тему.

Расстались неподалеку от нашей автобусной остановки. Скоро должен был подойти автобус. На нём Лакман быстрее доберётся до своего дома, чем пойдёт назад пешком.

Никак не думала, что наше с Лёхой сближение вызовет в школе столько разговоров, особенно в одиннадцатых и десятых классах. Мне кажется, оно привлекло внимания больше даже, чем главные события в стране начала месяца. Ни приезд короля Саудовской Аравии в Россию, ни церемония ТЭФИ, ни другие новости, сообщаемые журналистами с телеэкрана, не возбудили подобной силы интерес. Все удивлялись и шептались, а кто-то напрямую высказывался без стеснения.

Коробейница, встретив меня в коридоре, с усмешкой заявила:

– У вас же произойдёт война миров! Почище будет, чем в фильме Спилберга! Схлестнётесь в кровопролитной битве. Я бы хотела присутствовать, когда вы станете разить друг друга своими обоюдоострыми язычками.

– Мы разочаруем тебя!
– пообещала ей и улыбнулась так мило и пленительно, что она не нашлась с ответом и отвязалась от меня.

Гончаров, как обычно, принялся ёрчничать по поводу меня и представляться остряком в своём туповатом стиле.

– Ну и фортель ты, Лапушкина, выкинула! Прямо обхохочешься!
– воскликнул, гогоча, на одной из перемен.
– Всё Крыса да Крыса! А сама шуры-муры украдкой! Ни за что не догадаешься!