Влюбись в меня себе назло

Я снова уткнулась в интернет, походила по сайтам и набрела на забавную информацию из личной жизни поэта Александра Блока.

– Послушай, что в "инете" пишут про жену Блока - Любовь Менделееву, - со смехом сказала подруге.
– Когда её муженёк загулял с одной актрисой, она пришла к ней и предложила взять его у неё и заботиться о нём. Она сказала ей, - и я прочитала с дисплея смартфона дословно вслух: - «К Сашеньке нужен особый подход, он нервен, его дед умер в психиатрической лечебнице, да и мать страдает эпилептическими припадками, а он к ней очень привязан... В общем, решайте сами». На этом роман поэта с любовницей и завершился.

Мы обе в один голос расхохотались.

– Да, было бы здорово так же поступить и в ситуации твоей матери, - отсмеявшись, протянула я глубокомысленно.
– Но на такое, похоже, твою добрую матушку не уговоришь. Выходит, лучший вариант для нас - это рассказать мужу этой сучки-бухгалтерши о её измене. Пусть оправдывается! Кстати, она замужем?

– Да, - ответила Даша.
– Я даже знаю, где её муж работает. Есть тут недалеко отсюда контора, он там начальник. Вот только имя я его не знаю. И ни разу не видела.

– Не бери в голову!
– успокоила её, выключая смартфон.
– Это проще простого. Я узнаю у соседей. Пошли в её дом. Надеюсь, ты знаешь, где эта шлюшка живёт?

Дашка кивнула и сказала, что дом отцовой любовницы через квартал от сквера, где мы находились. Решили не откладывать дело в долгий ящик. И сразу же направились к дому пассии отца Даши.

Подруга осталась стоять с нашими рюкзаками в сторонке, за деревьями во дворе. Я же подошла к бабушкам, сидящим на скамейке у подъезда. Я не боялась, что меня узнают, хотя и выступаю часто на концертах в Доме культуры, наверняка они меня видели на сцене не раз. Но там я сильно накрашенная и в костюме, а теперь даже на ресницах нет туши и одежда подростковая, мальчишеская, можно сказать, из-под пятого десятое видно, то есть футболка длиннее куртки-джинсовки.

Вежливо поздоровалась и представилась именем, какое на ум пришло - Олей Мироновой. Перед этим сняла с шеи золотой кулончик, который мне подарил родной отец. Показала его старушкам мельком, чтобы сильно не разглядели, и сказала:

– Вот, нашла этот кулон неподалеку от обувной мастерской. Кто-то из прохожих сказал, что он принадлежит женщине, которая живёт в вашем доме. Такая представительная вся...

Закончить подготовленную речь мне не дала худая, с впалыми щеками, глубокими морщинами и мясистым носом бабуля, смахивающая на колдунью из детских сказок.

– Да, точно, я на ней его видела!
– перебила меня.
– Она живёт в пятидесятой квартире, но её сейчас нет. Я видела полчаса назад, как она вышла из подъезда.

Я сделала огорчённое лицо.

– Жаль, что её нет дома, - принялась сокрушаться притворно.
– Но, может, муж дома? Вы, случайно, не знаете, как его зовут?
– и улыбнулась чуть застенчиво и мило.

– Как не знать! Всё-таки в соседях живём! Конечно же, знаем!
– затараторила другая старушка.
– Андреем Степанычем зовут. Только его тоже дома нет, он на работе. Офис его в конце этой улицы.

Тут вмешалась третья бабушка:

– Он оттуда уволился недавно, а работает теперь в горгазе начальником. Я точно знаю: там сама его видела, когда ходила разбираться с оплатой за газ. Так что, девонька, ищи его там. Он тебе скажет, где найти его жёнушку. А контора его в новом микрорайоне. Иди вот по этой улице и выйдешь прямо к ней.

И указала в ту сторону, где я жила. Почему-то многие взрослые тихинцы называют наш микрорайон новым, хотя ему уже около двадцати лет.

Я благодарно всем улыбнулась, сказала спасибо, вежливо попрощалась и пошла по указанной дороге, незаметно дав знак выглянувшей из-за дерева Дашке, чтобы шла за мной. Сзади услышала, как старушки нахваливали меня: "Какая милая и обходительная девочка! И честная! Другая бы присвоила украшение, а она хочет отдать его хозяйке!"

Я давно заметила, что ласковым словом и вежливостью раскрутить пожилых людей совсем нетрудно.

Несмотря на фальшивость ситуации, мне было приятно, хотя, может, чуть-чуть и стыдно, всё-таки использовала доверчивых старушек. Но для благого дела можно и представиться не тем, кто ты есть. Это, как в театре, играешь чужую роль. Думаю, вреда я им не нанесла.

Постепенно подруга догнала меня. Я сообщила ей, что муж любовницы поменял недавно работу, теперь руководит горгазом.

– Сейчас пойдём к нему и поговорим, - не раздумывая предложила я.
– Скажем, что мы дочери любовника его жены, что у нас есть ещё младшие брат и сестра. Все мы страдаем за маму и хотим, чтобы его благоверная оставила в покое нашего папеньку.

Дашка без колебаний согласилась. Когда я одержима чем-то - попробуй мне откажи!

Мы уже было подошли к газовому предприятию, как увидели няшек, бредущих с рюкзаками по направлению к дому.

– Что, опять продлёнку отменили?
– возмутилась я, когда после моего оклика девочки подошли к нам.
– Опять воспитательница заболела?

– Нет, - стыдливо пролепетали в голос близняшки, - у нас живот разболелся.

– Сразу у обеих?
– удивилась я.

– Не сразу, - отозвалась Юляшик.
– Сначала у Ани, потом у меня. Мы сказали воспитательнице, что пойдём к маме живот лечить, попросим уголь. Учительница нас отпустила.

Тут вклинилась Аня:

– Но мамы в классе и учительской не было. Мы сходили в туалет. И живот перестал болеть. И мы решили пойти домой.

– У вас же нет ключа!
– произнесла сердито.

– Мы знаем, где спрятан запасной, открыли бы им, - признались девочки.

Нам с Дашкой ничего не оставалось, как взять няшек с собой. Не отправлять же их домой одних! Решили, что будет даже весомее, если мы явимся к мужу любовницы вчетвером. Такой многодетный прессинг наверняка сильно подействует на психику обманутого супруга, и он потом задаст своей благоверной жару.

Девчонкам я сказала, что им предстоит сыграть наших с Дашей сестрёнок.

– А-а, это как на сцене в спектакле!
– уяснили они после моего объяснения.
– А что мы должны говорить?

– Ничего, просто молчать и слушаться меня. Поняли?
– ответила я.

Девчушки закивали своими головками, на которых красовались одинаковые малиновые вязаные шапочки. Перед входом в контору мы с Дашкой заплели себе по две косы, чтобы выглядеть поюнее и трогательнее.

Такая вот наша, скажем, совсем не тихая четвёрка ввалилась в газовое учреждение. Секретарша от вида настырной малолетней "толпишки", видно, впала в смятение. Рот сумела раскрыть лишь для того, чтобы тихо промямлить:

– Куда вы?

– У нас конфиденциальный разговор, личный!
– бросила я.

Не останавливаясь ни на секунду, мы всей оравой стремительно прошмыгнули мимо неё в кабинет начальника. Андрей Степанович или Степаныч, как назвала его одна из старушек, оказался мужчиной лет сорока пяти. Невысокого роста, с животиком и усами.

– Что им нужно?
– с недоумением спросил у зашедшей за нами секретарши.

– Говорят, конфиденциально, - с не меньшей озадаченностью ответила женщина.
– Личный разговор.