Влюбленные безумны

Наконец объявилась Аннета. И с хорошими вестями.

– Твое письмо, Алексис, дошло до государя, – взволнованно сказала она кузену. – Сначала он разгневался, но потом смягчился. Но ему надо время. Николай Павлович должен привыкнуть к мысли, что ты с женой здесь, в России, и опять готов послужить отечеству. Месяц-другой придется обождать. Как только закончится пост, в Царском Селе будет дан бал-маскарад для широкой публики. Поэтому вы можете там быть, хотя бы и без официального приглашения. Остановитесь в доме у моего сына, я распоряжусь, чтобы вам приготовили покои. Вечером, перед балом, я буду ждать вас в Большом дворце, комнаты придворных дам находятся наверху, под самой крышей, да ты, Алексис, знаешь, – погрозила она пальчиком кузену.

– Не будем вспоминать прошлое, – тонко улыбнулся граф.

– Поскольку графиня не представлена императрице, ваш визит в Царское Село и присутствие на балу будет тайным, с милостивого разрешения государя. Такое возможно только на маскараде, будем считать, что это наша удача. На балу надлежит быть в маскарадных костюмах. Во время танцев Николай Павлович даст тебе, Алексис, аудиенцию, я уж об этом позабочусь. Ну что, душа моя? – пристально посмотрела Аннета на графиню. – Рада?

– Не знаю, – честно ответила она.

– Вот и посмотрим, на что ты годна, – бесцеремонно сказала Аннета и поспешила откланяться, сославшись на неотложные дела.

В середине декабря посыльный передал графу Ланину афишу. Текст был написан по-французски.

– Бал-маскарад состоится шестого января, – взволнованно сказал жене Алексей Николаевич. – Всем гостям надлежит быть в костюмах конца ХVIII века, дамы в пудре и больших фижмах, мужчины в напудренных париках и камзолах. У нас мало времени, боюсь, все модные портные уже заняты заказами. Придется их перекупать. Что ж, все они люди и до денег падки, а у нас они есть. Решается наша судьба, Сашенька.

Оставшееся до маскарада время прошло для графини в приятных хлопотах. Выбор ткани для костюмов и подходящих к ним украшений, бесконечные примерки, заказ париков и, опять же, примерки. Перед предстоящими в ближайшие месяцы празднествами все в Петербурге буквально сбились с ног, и заказчики и мастера. Все лучшее было разобрано загодя, за хорошего портного светские львицы были готовы душу дьяволу продать, если бы таковая сделка была возможна.

Наконец маскарадные костюмы графа и графини Ланиных были готовы. Деньги на это потрачены огромные, лучшему портному пришлось заплатить втрое, но тут уж нельзя было ударить в грязь лицом. Хоть и будучи в опале, но граф Ланин по-прежнему оставался одним из богатейших людей России, и его жена, появившись впервые на придворном балу, должна была затмить всех своей красотой и нарядом. Только это могло послужить в глазах государя оправданием безрассудного поступка графа. Николай Павлович и сам был небезгрешен, если к его сердцу и был ключик, то он лежал в прелестных женских ручках.

Образцы для маскарадных костюмов взяли с фамильных портретов, Алексей Николаевич специально посылал за ними в особняк на Фонтанке.

Белый напудренный парик был Александре особенно к лицу, подчеркивая его безупречный овал, а пышные фижмы делали ее осиную талию еще тоньше, казалось, ее можно легко обхватить одной рукой. Роброн лазоревого цвета из плотной, тяжелой ткани оттенял яркие глаза, и милое личико графини просто сияло от восторга, когда она смотрела на себя в зеркало. Вздернутый носик, ровная линия бровей, алые губки. Оставалось только набелить и нарумянить лицо согласно моде того времени да начернить брови. Коробочка с мушками, вещь также необходимая в конце прошло века, ждала своего часа.

Алексей Николаевич, хмурясь, примерил свой маскарадный костюм. Теперь он был точь-в-точь как важный сановник с фамильного портрета, какой-нибудь министр или даже канцлер, и Александра не преминула это заметить.

– Сдается мне, что все это мистификация, – покачал головой Алексей Николаевич, оправляя камзол. – Что-то не верится мне в добрые намерения государя. Похоже, он просто решил меня проучить.

– Ну так давай не поедем!

– Ехать надо, – твердо сказал граф. – Посмеяться надо мной никто не посмеет, а злословить все одно будут. Мне к этому не привыкать. Зато ты у меня красавица! Этого не смогут не заметить.

– Но ведь на мне будет маска, – лукаво улыбнулась графиня.

– Это очень удобно, когда визит должен остаться тайной. Для того, я полагаю, и придуманы маскарады. И никакая маска, дорогая моя, не способна скрыть твоей грации и замечательной фигуры. Что ж, посмотрим, чем все закончится. Будь готова, что на маскараде ты встретишь Соболинского, – предупредил граф.

«Как хорошо, что на мне будут маска и парик! – подумала Александра. – Я буду знать, что Серж там, но он не будет знать, что я на маскараде. Что я вернулась. И я смогу сдержать слово, данное Алексею Николаевичу».

Наконец назначенный день настал. Александра так готовилась к нему, что даже не заметила, как прошел декабрь. Главный ее праздник был впереди. Вечером, накануне шестого января, они с мужем прибыли в Царское Село. Аннета разместила чету Ланиных в доме своего старшего сына, хоть и не свободно, но вполне комфортно. Во дворце же шли последние приготовления к балу.

– Я в списке почетных дам королевы, – с гордостью сказала Аннета. – Вместе с императрицей.

– Какой королевы? – удивленно спросила Александра.

– Королевы Бобины. Маскарад решили сделать по примеру Франции, где есть традиция в Крещение печь пирог и заделывать в него боб. Кому он достанется, тот делается Королем Бобом. Он выбирает Королеву и назначает придворных. Король Бобов нынче граф Вильегорский.

– А королева?

– Россет, кто ж еще? – недовольно сморщилась Аннета. Видно было, что она ревнует к более успешной и заметной при дворе даме.

– Отчего же не Нелидова?

– Нелидова, как и я, в списке почетных дам. Государь всегда соблюдает приличия.

– Но в случае со Смирновой-Россет этого не скажешь, – тут же возразила Александра.

– А ты, ma chere, никак остра на язычок! Те фаворитки, душа моя, которые пристроены, то есть, удачно выданы замуж, общественному мнению уже не опасны. А Нелидова девица, да к тому ж беременна. Теперь уже и заметно. Вот ее и прячут. Что ж, завтра и ты увидишь государя. Я беру тебя под свое покровительство. Танцевать-то умеешь?

Александра улыбнулась. Да вы ей только позвольте, танцевать! Дайте же услышать эту божественную музыку, вальс! Она только теперь поняла, как же соскучилась по балам. А тут не просто бал, а бал-маскарад! Раньше Александре не доводилось на них бывать, для дам Сен-Жерменского предместья, где они с мужем жили в Париже, это считалось недопустимым. Даже королевский двор не мог сравниться строгостью этикета с этим чрезвычайно замкнутым мирком истинных аристократов, славящихся не столько своим богатством, сколько снобизмом. Только на Венецианском карнавале графине Ланиной удалось, наконец, примерить маскарадный костюм, но то было празднество, вынесенное на улицы города, и для молодой женщины, решившей насладиться им сполна, небезопасное. Она окунула в это веселье лишь кончики пальцев, если так можно выразиться, да и то ее руки были в перчатках. Но теперь… Теперь она горела желанием узнать, что же такое бал-маскарад в России, в самом блестящем и светском ее городе, Петербурге.

… В огромную парадную залу с хорами графиня Ланина вошла в необычайном волнении. Кузина Аннета, похоже, решила не отходить от нее ни на шаг. Это покровительство Александру заметно сковывало, она не могла понять, чего хочет от нее знатная родственница. Она отметила, что на груди у Аннеты, с левой стороны, красуется усыпанный бриллиантами портрет императрицы. Это был знак отличия Головиной и особой милости со стороны ее покровительницы.

Официального приглашения у графа Ланина не было, но их беспрепятственно пропустили в покои гофмейстерины. Карета же осталась у подъезда, не обозначенного в списке, что само по себе уже было унижением. Публика съезжалась на бал согласно чинам, и то, что Алексею Николаевичу нельзя было, как прочим тайным советникам, прибыть к парадному подъезду, означало, что он им теперь не ровня. Александра слабо разбиралась в тонкостях дворцового этикета, но граф, прекрасно зная церемониал, нахмурился и долго расспрашивал Аннету: уверена ли она, что государь даст ему аудиенцию?