Влюбленные безумны

– Давайте же начинать, господа, – нахмурился граф Ланин, каким-то шестым чувством уловив колебания секунданта противника и намеренную задержку.

Князь с сожалением посмотрел на человека, к которому испытывал огромную симпатию, чему не мешало даже то, что граф был мужем хорошенькой женщины, за которой сам князь не прочь был бы поволочиться. Этот неравный брак был и счастьем графа, и его большой ошибкой. «А Соболинский-то хорош! – с завистью подумал князь. – Он первый в свете знаток хорошеньких женщин и умеет их добиваться. Интересно узнать, как далеко у них с графиней зашло?»

– Да, давайте начинать, – кивнул Соболинский и первым взял пистолет, после чего скинул на снег мешавший ему плащ, оставшись в одном сюртуке.

Перед тем как идти на край поляны, он сказал своему противнику:

– Ваш прежний выстрел, граф, был не совсем удачен и дал мне целых четыре года жизни. Я понял урок и провел их с пользой. Особенно последний.

«Далеко, – подумал князь, увидев, как изменилось лицо графа Ланина. – Ох, что-то будет!»

Противники, стараясь не сбиться с проделанных в снегу тропинок, пошли на разные концы поляны.

– На счет три сходитесь! – крикнул князь. Подождав с минуту, он увидел, что оба готовы и принялся отсчитывать: – Раз, два, три!

При слове «три» отставной майор в напряжении замер в ожидании выстрела, но над поляной повисла странная, можно даже было сказать мертвая тишина. То, что произошло потом, даже ему, неизменному участнику дуэлей, показалось непонятным и странным. Граф и Соболинский, не поднимая пистолетов, медленно шли к воткнутым в снег саблям. Так и не делая выстрела, противники подошли каждый к своему барьеру, на расстояние в каких-то десять шагов и замерли. Если они так желали друг другу смерти, этот поступок можно было бы назвать джентльменским. Каждый из них давал шанс другому себя убить.

«Невероятно! – подумал князь. – Они что, оба сумасшедшие?! Да стреляй же ты! Стреляй!» – от волнения он даже забыл, кого именно торопит и кому желает жизни, а кому смерти.

– Что происходит? – с недоумением посмотрел на него секундант Соболинского. – Что за политес? Это дуэль или…

И в этот момент раздался выстрел. Над поляной, и без того утонувшей в тумане, повис еще и пороховой дым. Секунданты, щурясь, пытались разглядеть: что происходит? Кажется, один из дуэлянтов лежит на снегу. Но, может быть, он только ранен? И вот-вот раздастся ответный выстрел, потому что тот, второй, все еще стоит у своего барьера. Но на поляне вновь стало тихо. Небо, казалось, опустилось еще ниже и придавило их своей тяжестью. Потом они увидели, как к лежащему на снегу мужчине от дороги, проваливаясь по колено в снегу, бегут доктор и слуги.

– Кто? – переглянулись отставной майор с князем.

И в этот момент из тумана, опустив дымящийся пистолет, вышел Соболинкий и неверными шагами подошел к ним.

– Я его убил, – дрожащими губами сказал он. – Дуэль окончена. Все окончено.

– Тебе лучше уехать, Серж, – взволнованно посмотрел на него князь. – Ты же понимаешь… государь…

– Да, я знаю.

Соболинский растерянно посмотрел на пистолет в своей руке.

– А ну, отдай! – князь чуть ли не силой вырвал у него пистолет и выругался: – Черт знает что!

– Я еду за границу, в Париж. Увидишь графиню, скажи ей… Впрочем, не говори ничего. Скажи: уехал.

– А жене что передать? – сердито спросил его секундант.

– Жене? – Соболинский вдруг как-то странно, металлически рассмеялся. – Жене…

Так ничего больше и не сказав, он, пошатываясь и то и дело сбиваясь с тропинки, и глубоко проваливаясь в снег, побрел к дороге.

– Эй! Плащ-то надеть! Плащ! Замерзнешь! – крикнул ему вслед майор. Но Соболинский даже не обернулся.

– Оставьте его, – тихо сказал князь. – Он, похоже, не в себе. И долго еще будет не в себе.

– А я уж думал, что он из железа, – покачал головой усатый майор. – Уж не в первый раз с ним езжу, но чтоб так-то… Раньше все смеялся. А после мы с ним шампанское ехали пить, да к цыганам. Я уж думал, ему все нипочем.

– Он человек, – покачал головой князь. – И глупый, как оказалось, человек. Только что он погубил все: свою карьеру, свой выгодный брак, блестящее положение в свете. Все. Что он теперь? Ничто. Пустое место. Для него все теперь кончено. Он правильно сказал.

– Когда государь узнает о дуэли…

– Он знает.

– Но… как же так?

– А вот так, – неприятно усмехнулся князь. – Одним выстрелом – двух зайцев. Чтоб никто больше не мешал. А вы, сударь, не беспокойтесь. К секундантам, участвовавшим в этой дуэли, государь не будет особенно строг.

– Я, сударь, царской немилости не боюсь, – сердито сказал отставной майор. – Я свое отбоялся уже, сударь.

– Э! Так и у нас с вами до дуэли дело дойдет! Я ведь на «сударя»-то могу и обидеться, – прищурился князь.

– Всегда к вашим услугам. Сударь. – Майор слегка поклонился и зашагал к дороге, к экипажу, куда слуги бережно несли графа. По снегу за ними тянулась кровавая дорожка. – Как он?

– Насмерть, – хмуро сказал доктор. – Умер мгновенно, не мучился.

– И то хорошо. Жена-то знает?

– О дуэли? Должно быть, спит еще, – усмехнулся доктор, – сладкие сны смотрит. Что ж, она теперь богатая вдова. И высочайшей особе путь свободен. Все устроилось как нельзя лучше.

– Подумать только, в каком бесчестном деле мы были участники! – взволнованно сказал отставной майор.

– Не мы, так другие. А кто-то и рад был угодить, – доктор вздохнул и посмотрел на стоящего в раздумье князя. – Вы с нами едете?

– Куда? К графине? Ну, уж нет! Езжайте, у меня тут дело, – майор тоже посмотрел на князя.

– Э! Бросьте! Не делайте глупостей, слышите?

– Дело чести. Исправить ничего уже нельзя, но ответить за то, что сделано, нужно и должно.

– Как вам будет угодно… Ну, что стоишь! Пошел! – крикнул доктор кучеру, заскочив в экипаж, и тот рванулся с места.

Усатый майор какое-то время стоял у своих саней, дожидаясь князя, но тот к нему так и больше и не подошел.

«Дурак, – подумал князь, садясь в свой щегольской экипаж и с усмешкой глядя на переминающегося с ноги на ногу усатого майора. Было тепло, но очень уж влажно, к тому же от речки дул сильный, порывистый ветер. – А вдруг попадет? Стреляю я метко, но все же… У Нарышкиных завтра бал… Мари будет в бальном платье, в котором она чудо как хороша… Мне теперь надо ждать следующего чина. Не сейчас, а к лету, когда все успокоится. Государь ко мне теперь особо благоволит… И Мари… Умирать? Сейчас, когда все так удачно сложилось? И прекрасная графиня теперь вдова… Зачем же умирать?»