Влюбленный дьявол

— Я не в состоянии… вам объяснить.

— Интересно, что вам рассказывали обо мне?

— В поезде я встретила женщину, модистку по имени мадам Мадлен, которая рассказала мне о… ваших приемах.

— Предостерегла вас от меня?

— Д-да.

— Могу себе представить, что она вам наговорила. Но теперь, когда вы видите меня в собственном доме, что вы теперь обо мне думаете?

— Мне… жаль вас. В то же время у вашего отца, наверное, есть некоторые основания осуждать… тот образ жизни, который вы ведете.

— У него есть все основания, но он сам меня вынудил, — с горечью в голосе произнес граф. — Вы не понимаете: у меня не было выбора, я должен был слепо подчиняться.

Лариса вспомнила рассказ няни о том, как графа в двадцатилетнем возрасте загнали в угол, заставив против собственной воли жениться. Она захотела как-то помочь этому человеку, который сидел рядом на скамейке:

— Неужели вы не можете убедить своего отца забыть старое и начать все сызнова? Ссора мучает не только вас, она мучает всех в замке.

— Я знаю. Это мои близкие люди. Мои, потому что большинство слуг замка живут здесь из поколения в поколение. Они такие же члены семьи, как и те, в чьих жилах течет кровь Вальмонов.

— Могу вас понять.

— Но мой отец скуп абсолютно во всем. Недавно я тайно посетил наши винные заводы и фермы. Производства безнадежно устарели. Он не покупает современного оборудования. У нас неэкономичные способы хранения. Все имение нуждается в реконструкции. Нужны новые здания, большее число рабочих.

Граф говорил с воодушевлением, но внезапно умолк.

— Что проку в рассуждениях? Отец стар, он не станет меня слушать, — сказал граф.

— Няня считает, что вроде бы сегодня все пошло на поправку. Говорят, отец подарил вам ящик лучшего вина.

— Это я сам попросил, но не для того, чтобы его порадовать, а потому, что хочу пить вино своей земли.

— Отец был доволен?

— К моему удивлению, он подарил мне «74» — наше лучшее, запас его совсем мал. Это выдержанное вино может удовлетворить вкус самого придирчивого знатока.

— Наверное, это хороший знак? Может быть, он и согласится теперь купить вам винный завод.

— Завтра мне нужно ехать в Париж, но послезавтра вернусь. У меня в запасе пять дней, в течение которых нужно раздобыть деньги на покупку, если отец их все-таки не даст.

— Может быть, у него на самом деле нет денег?

— Ему ничего не стоит занять их в банке.

Граф оторвался от созерцания замка и повернулся к девушке.

— Давайте поговорим теперь о вас, — сказал он уже совсем другим тоном.

— Боюсь, мне пора возвращаться, — быстро ответила Лариса.

— Убегаете? Боитесь меня?

— Не знаю… Пожалуйста, не пугайте меня.

— У меня нет желания пугать вас. Просто я хочу сказать вам, что вы невероятно хороши и не похожи на всех остальных женщин, с которыми мне приходилось быть знакомым.

Он смотрел ей в глаза, она не в силах была отвернуться.

— Знаю, что звучит банально, но это правда. Вы — необыкновенная, и наша встреча — нечто необыкновенное.

— Отчего вы так уверены? Здесь в парке… все кажется нереальным. Потому что вечер и потому что…

— …мы вместе! — тихо закончил за нее граф. — Вы знаете, где мы сидим, Лариса?

Он в первый раз назвал ее по имени. Ей почему-то не захотелось возражать.

— Храм, возвышающийся перед нами, — это святилище Венеры, а статуи вокруг — ее изображения в различных обличьях, в которых она известна людям. Там, позади нас, — Афродита. Это моя любимая скульптура с детства. Поэтому я и привел вас сюда, чтобы мы могли говорить под сенью Афродиты, греческой богини любви.

Его голос замедлился. Ларисе сделалось жутко. Она испытала ощущение, как будто разряд электричества пробежал по телу.

— Мне не следует… слушать вас.

— Почему?

— Я обещала маме не слушать комплиментов и не верить ничему, что мне будут говорить французы.

— Дельный совет! Но к нам он не относится.

— Почему?

— Потому что, как я только что сказал, это особый случай!

Глубина и тепло его голоса заставили девушку дрожью откликаться на каждое слово. У нее возникло ощущение, будто граф прикасается к ней, хотя он сидел не двигаясь.

— Лариса, вас кто-нибудь целовал?

— Нет… конечно, нет!

— Значит, я буду первым. Нам было предопределено свыше встретиться и принадлежать друг другу. — Его голос стал еще более тихим. — Но поскольку то, что между нами происходит, так не похоже ни на что случавшееся прежде со мной или вами, моя прекрасная маленькая Афродита, я не стану сегодня целовать вас.

Граф смотрел на ее губы. Лариса испытывала странное, незнакомое доселе ощущение, от которого она вся дрожала. Оно было так сильно, что граничило с чувством боли. Граф неожиданно встал:

— Пойдемте, я провожу вас назад.

Лариса автоматически последовала за ним. Обратный путь они проделали в таком же молчании, в котором поднялись сюда, к статуе Афродиты. Лариса чувствовала, что в отношении к ней графа есть нечто необъяснимое, но сильное, заставляющее девушку следовать его воле. Если бы граф сейчас обнял ее, Лариса, вероятно, и не противилась бы, но он был сдержан.

Они подошли к пешеходному мостику. Окно в Голубом кабинете по-прежнему распахнуто. Дневной свет померк, наступили сумерки. В темном небе зажигались первые звезды. Граф остановился и посмотрел на Ларису. Она глядела на него широко раскрытыми глазами, в которых угадывалась легкая тревога.

— В вас есть все, о чем может мечтать и чему может поклоняться любой мужчина.

Лариса ощутила трепет во всем теле.

— Я погуляю по лесу и буду думать о вас, — сказал ей на прощание граф. — Мне кажется, что и вы будете обо мне думать. Это все, чего я хочу от вас в эту минуту, — чтобы вы обо мне думали. Обещаете?

— Трудно было бы поступить иначе, — прошептала она.

— Только этого и прошу. Спокойной ночи, моя маленькая богиня. Мы встретились, это первый шаг.