Влюбленный дьявол

С этими словами он взял ее руку и поднес к губам, девушка ощутила его горячий и жадный поцелуй. Прежде чем она успела испугаться, он повернулся и зашагал через лужайку, в лесную тень. Когда граф скрылся из виду, Лариса перешла через мостик, вбежала в замок и поспешила к себе.

В ее голове все перемешалось. Она не могла ни о чем думать. Она даже не могла толком понять, что случилось. Это было так неожиданно. Лариса даже вообразить себе такого не могла, это было, по словам графа, нечто особенное, ни на что не похожее, невообразимое.

Как ему удается быть столь серьезным и в то же время тем, кого называют «мосье Дьявол»? Последнее, впрочем, не имеет значения, если он говорит правду. Но можно ли ему верить? Она вспомнила, как ее предостерегала мама, вспомнила разговор с Ники, вспомнила пророчество мадам Мадлен о том, что случится катастрофа, если Лариса встретится с графом Раулем.

Она пришла в свою спальню и села, чтобы обдумать происшедшее, попытаться разобраться в нем. Допустим, с его стороны это любовь. Но разве она такая? Лариса представляла все иначе. Он говорил ей комплименты, но они не пугали и не смущали ее. От его слов по телу пробегала дрожь. Не потому, что слова сами по себе много значили, а потому, что за ними скрывалось нечто глубокое и страстное, невыразимое никакими словами.

Лариса внезапно почувствовала себя очень юной, неопытной, лишенной жизненной мудрости. Ну что она знала о любви, если это и в самом деле любовь? Откуда она могла знать, что обычно говорит человек наподобие графа Рауля, когда встречает понравившуюся ему женщину? Наверное, в беседе с ней он применил самые замысловатые приемы, которые заинтриговали ее и привели в волнение. Он, несомненно, и раньше успешно их использовал.

Но потом она решила, что это не так. Не похоже на увертюру очередного флирта, исполненную опытным сердцеедом. Не вызывало сомнений, что он говорил искренне. В его голосе отчетливо слышалась боль, причины которой она не могла объяснить. Лариса закрыла лицо руками. Щеки пылали. Сердце с момента разговора с графом продолжало сильно биться. Ничего подобного раньше ей не приходилось испытывать. «Что со мной?» — спрашивала она себя и не находила ответа.

Лариса легла в постель, но не могла заснуть и все думала о графе Рауле. Зная, что и он думает о ней, девушка не могла отделаться от воспоминаний о его облике. «Мне нужно быть разумной!» — решила Лариса.

Но она знала, что в чувствах, пульсировавших в ней, в хаосе, объявшем сознание, не может быть ни капли рассудка. В смятении она протомилась без сна до утра, быстро поднялась и вышла из спальни в надежде увидеть его еще раз.

Лариса вывела Жан-Пьера на прогулку ранее обычного. Она пыталась убедить себя в том, что сделано это было, потому что день стоял солнечный и ребенку полезно в такую погоду подышать свежим воздухом. Но в глубине сердца она знала, что хочет встретить графа Рауля. Когда они с Жан-Пьером, ведущим на поводке Макса, вышли на главную лестницу, то увидели старого графа, принимающего трость из рук лакея. Он посмотрел на них и слегка улыбнулся внуку.

— Макс идет на прогулку, дедушка.

— Вижу, вижу. Хорошо ли ведет себя этот пес? — Граф посмотрел на Ларису.

— Очень хорошо, мосье, — ответила она. — Жан-Пьер очень его любит.

— Тогда присматривайте, чтобы он ненароком не испортил что-нибудь в моем доме, — наставительно, но дружелюбно заметил граф.

— Мы нигде не спускаем его с поводка, только в классной, мосье, — быстро ответила Лариса.

Граф взял внука за руку, они вместе вышли наружу и стали спускаться по внешней лестнице.

— Это Вальмон, твой дом, Жан-Пьер, — сказал он взволнованно. — Парки — твои, земля — твоя, все здесь принадлежит тебе!

— Максу хочется побегать, мадемуазель, — сказал мальчик, явно не слушая деда.

— Ему можно будет побегать, когда мы придем в лес, — сказала Лариса. — А ты послушай, что говорит дедушка.

— Он еще слишком мал, чтобы понять, — сказал граф. — Но в один прекрасный день он поймет.

Граф выпустил руку Жан-Пьера и пошел прочь, медленно, сохраняя безукоризненную осанку.

«Как он похож на солдата, идущего в бой», — подумала Лариса.

Жан-Пьер с Максом убежал куда-то в другую сторону, и она быстро последовала за ним. Время тянулось медленно. Трудно было сосредоточиться на Жан-Пьере, рассказывать ему истории, стараться, чтобы он запомнил хоть что-нибудь из услышанного. Лариса поймала себя на том, что представляет графа Рауля так ясно, как будто тот находится вот здесь, рядом с ней. Девушка вспомнила их вчерашний разговор и с ужасом поняла: ей хотелось, чтобы граф ее поцеловал. «Как я могу предаваться столь возмутительным желаниям?» — спросила она себя. Рассудок, казалось, покинул ее, Лариса не могла думать ни о чем, кроме выражения его глаз и голоса, пробудивших в ней странные ощущения.

В конце концов, когда Жан-Пьер поужинал и Сюзанна повела его в спальню, Лариса отправилась к себе. Она решила переодеться, сменив дневное платье на одно из тех, муслиновых, которые шила сама. Она разложила его на постели и собиралась умыться, когда в дверь внезапно постучали и, прежде чем девушка успела ответить, в комнату вошла няня.

— В чем дело? Что случилось? — воскликнула Лариса. В ответ няня захлопнула за собой дверь и разразилась глубокими, удушающими, старческими рыданиями.

— Да в чем же дело? Кто вас расстроил? — Она подхватила няню под руки и усадила в кресло. Опустившись рядом на колени, она попросила: — Расскажите. Пожалуйста, расскажите мне. Я не могу вас видеть такой несчастной.

— Мой мальчик! Мой бедный мальчик! — рыдала няня.

— Произошло… несчастье?

Лариса знала, кого няня называет обычно «своим мальчиком», и почувствовала, как ледяная рука как бы сжала ее сердце. Стало трудно говорить.

— Ну, кто бы мог подумать… поверить, что отец сможет задумать такую жестокость?

Лариса внезапно успокоилась.

— Что же сделал старый граф?

— Я не могу вам… сказать, — продолжала рыдать няня. — Этого никто не должен знать… но мой мальчик! Мой бедный мальчик!

Лариса набрала воздуха, взяла няню за руки и опустила их, открыв ее лицо.

— Говорите, — сказала она почти грубо. — Расскажите, что случилось! Я должна знать!

Слезы катились по щекам няни, губы ее дрожали:

— Бернард… похвалялся. Я слышала, но он меня не видел.

— Что сказал Бернард?

— Я не могу… вам сказать, — прошептала няня. — Может быть, это и неправда. Мой мальчик! Мой мальчик! Я его так люблю!

— Скажите мне, что вы услышали! — сказала Лариса голосом, которым отдают приказ.

Няня пыталась было высвободить руки, но не смогла. Ларисе уже показалось, что ничего не удастся добиться, но внезапно няня сдалась. Новый поток слез хлынул из ее глаз.

— Вино! — простонала она. — Вино отравлено!