Во имя отца

Она пожала плечами.

— Ну, сейчас мы оба изменились. Ты — в лучшую сторону, я — в худшую. Я просто не знаю, что из себя представляю в данный момент. Я чувствую себя игрушкой в руках Троицы.

— Это так. Они используют мою ненависть и твою преданность церкви. Аня, мы прямо сейчас можем от всего этого отказаться, уехать, начать новую жизнь далеко отсюда.

Она в ответ лишь покачала головой.

— Нет, это не в наших силах, Мирек. Что бы они со мной ни делали, я всё ещё монахиня. А если то, что ты говоришь, правда, то Его Святейшество находится в смертельной опасности. Мы должны закончить дело, которое начали. А потом поговорим серьёзнее.

Поезд проскочил через город Радом, затем пошли обширные поля. Мирек и раньше много раз проезжал здесь, но никогда прежде не путешествовал с таким комфортом.

Он сидел на двуспальной кровати, покрытой одеялом с гусиным пухом. Над головой свисало небольшое бра. Стены были покрыты дубовыми панелями и зеркалами. Мирек чувствовал себя усталым. Его мысли вновь и вновь возвращались к Ане. Между той ночью и этой поездкой их отношения углубились. Две последние ночи они спали вместе, обняв друг друга, но между ними не происходило ничего серьёзного. Она нежно целовала его, но не более. Про себя она, видимо, решила отложить все на время, когда их миссия будет закончена. Но было ясно, что отношения между ними становятся все серьёзнее. Они вели себя так, как будто были вместе уже долгое время.

* * *

Открылась дверь, и в проёме появилась Аня. Она сделала шутливый реверанс и очень почтительным голосом осведомилась:

— Пища готова. Ваша Честь желает откушать здесь или присоединится к пролетариату в столовой?

Мирек улыбнулся в ответ и откинул одеяло.

— Сейчас я подойду. Что там у нас?

— Ничего особенного. Как твоя рана?

Мирек натягивал на себя один из шёлковых халатов отца Натальи.

— Ничего, подживает. Благодаря твоим волшебным рукам.

В столовой все сидели на своих местах. Ежи с убитым лицом отсчитывал двадцатизлотовые бумажки. Марианна с насмешкой за ним наблюдала.

— Я устала повторять тебе одно и то же, Ежи. Ты думаешь, что я всего лишь блондинка-пустышка. Но для игры в скат требуется настоящий ум и сообразительность.

Она взглянула на Мирека и победоносно заявила:

— Моя мать всегда говорила: «Истина в скате».

Ежи отсчитал последние бумажки, протянул их Марианне и сказал:

— Твоя мать была старой цыганкой.

Марианна пересчитала деньги:

— Ежи, ты всегда проигрываешь в карты. Я знаю, что ты всегда проигрываешь и в любви. Ведь это так, Наталья?

Подруга Ежи как раз выходила из кухни с подносом в руках. Она улыбнулась:

— Да, я люблю его только за чувство юмора, и больше ни за что.

Она убрала со стола карты и полные пепельницы. На этот раз на обед были хлеб, копчёности, рыба и сыр с болгарским вином. Сперва все молча ели, затем Антон взглянул на свои часы и сказал Ане и Миреку:

— Мы прибываем в Варшаву через полчаса. Скоро нам придётся распрощаться.

Он улыбнулся.

— Это парадоксально, но мы будем так же грустить, прощаясь с вами, как и радоваться, что наконец завершили это опасное задание.

Ежи спросил:

— Вы не забыли пароль?

Мирек, с набитым рыбой ртом, ответил:

— Он говорит: «Вы выбрали отличный день для поездки в Варшаву». Я отвечаю: «Когда приезжаешь в Варшаву, день всегда хорош».

— Я всё думаю, кто же это будет, — задумчиво сказала Ирена.

Мирек вздохнул и улыбнулся.

— Кто бы это ни был, он не произведёт на меня такого впечатления, какое произвела Марианна, ждавшая меня у озера.

Ане он добавил:

— Она мне объявила, что я как раз успел на вечеринку.

Марианна усмехнулась.

— Да! И каким разочарованием ты для меня оказался. Аня, я пыталась его соблазнить, а он отверг меня, как какую-нибудь старую каргу.

Аня шутливо сказала:

— Я уверена, что он просто зверски устал тогда, Марианна. Это единственное объяснение его поведению.

Болтовня продолжалась ещё минут двадцать. В ней была попытка скрыть горечь прощания и нарастающее волнение. Все понимали, что передача Ани и Мирека из рук в руки по маршруту — ответственный момент. Все осознавали, что именно в такие моменты могут случиться любые неприятности. Когда они въехали в пригороды Варшавы, девушки понемногу убрали все со стола. Наталья объяснила, что через несколько минут поезд должен остановиться. Затем их вагон отцепят и переведут на другой, специальный путь.

— Платформа прибытия всегда одна и та же? — спросил Мирек.

Наталья уверенно ответила, что всегда. Все уже собрали свои сумки. Девушки действительно собирались кое-что купить в Варшаве, в том числе и для прикрытия. Они пробудут в столице два дня в гостях у друзей, затем тем же путём вернутся в Краков.

Дёрнувшись несколько раз, поезд остановился. Наталья опустила окно и выглянула наружу. Остальные стояли в стороне. Она шёпотом сообщала им о происходящем.

— Сейчас нас отцепляют.

Она помахала рукой рабочим. Раздался свисток, затем небольшой толчок. Всё стихло.

— Поезд отходит, — прокомментировала Наталья.

После полуминутной тишины раздался шум работающего дизеля.

— Подошёл маневровый тепловоз, — объяснила Наталья.

Ещё через полминуты вагон прицепили, затем он медленно двинулся.

— Нас везут на специальный путь.

В окно Наталья крикнула:

— Большое вам спасибо!

Они расслышали неясные ответы. Вагон пошёл вперёд с приличной скоростью. Наталья стояла у окна. Несколько раз раздавался скрежет, когда они проезжали через стрелки. Вагон опять стал замедлять ход.

Наталья высунулась из окна и бросила всем:

— Вот и наша платформа.

Тепловоз затормозил. Ежи крикнул Наталье:

— Там кто-нибудь есть?

— Да…

Вагон замер на месте. Наталья отошла от окна и обернулась к друзьям. Она была очень бледной. Еле нашла в себе силы произнести:

— Да… Там стоит майор Советской Армии.

Глава 25

Мирек схватил Алю за руку и подтолкнул её к двери спальни. Остальные стояли с каменными выражениями лиц. Сквозь открытое окно раздалась правильная, но с акцентом, польская речь: