Во власти бури

К тому времени жеребенок едва стоял на ногах от усталости, но глаза его казались вдвое больше. Он повернулся и посмотрел на своего благородного отца так, словно видел его впервые. Колин усмехнулся и пощекотал тонкую шейку.

— Когда ты вырастешь, то будешь таким же превосходным бегуном, как твой папа.

Колин поднялся, получше взбил солому, слегка примятую за время рассказа, и сделал жеребенку приглашающий жест.

— А теперь, малыш, пора спать.

Тот в ответ расставил дрожащие ножки и с вызовом посмотрел на него.

— И зачем, скажи на милость, ты упомянул эль и пирожки! — засмеялась Ариадна.

— Что?! Этого только не хватало! Я не позволю портить еще одну лошадь!

Жеребенок устроил настоящий спектакль: топал ножками, мотал головой и размахивал хвостом.

Колин и Ариадна посмотрели друг на друга и расхохотались. Но малыша остановило не это, а строгий взгляд, который бросил на него через перегородку Шареб-эр-рех. Это был суровый отеческий взгляд.

Пару секунд жеребенок таращил на него свои круглые глазенки, потом со вздохом уронил голову и позволил ножкам подогнуться.

Колин подоткнул его получше свежей соломой и, улыбаясь во весь рот, вышел из стойла. Еще с минуту они с Ариадной смотрели внутрь поверх дверцы.

— Как ты думаешь, что означал этот взгляд? — прошептала Ариадна, глядя то на быстро засыпающего малыша, то на Шареба.

Тот тоже вздохнул, не сводя при этом взгляда с ветеринара.

— Я думаю… — Колин помедлил. — Я думаю, он наконец признал мою правоту.

Он обнял жену, и, сопровождаемые Штурвалом, они покинули конюшню.