Во власти мужа

Я люблю ее. Несмотря на все обиды и недопонимания. И она это прекрасно знает.

Я накрыла ее ладонь своей и слабо улыбнулась, смотря в ее янтарные глаза.

— Что такое, солнышко? М?

Ее ухоженные пальцы с французским маникюром сжали мою руку, а голос говорил о тревоге. Вместо ответа, я издала легкий вздох.

— Тебе уже двадцать четыре, доченька… Подумать только. Я желаю тебе счастья, моя хорошая, порой ведь мы не замечаем его или принимаем за нечто другое. — сказала она не без намеков.

Учителя всегда учат. Это привычка или призвание… Я не знаю. Но судя по моей маме, они никогда не ограничиваются рамками школы и берут для себя эту миссию по жизни.

— Я обязательно его почувствую, а пока…

— Ну хватит грустить, Наташа. — она приподняла мой опустившийся подбородок. — Богдан любит тебя, и помни, все люди заслуживают второй шанс…

— Второй шанс на что, мама? Ему не надо этого. А мне подавно.

— Так в том и проблема, что ты думаешь, что ему не надо, и он думает, что тебе не надо… А правда то где? Говорил ли он тебе, что больше не любит, что ты ему больше не нужна?

— Знаешь, мама. Порой поступки говоря лучше слов. Слова — пыль, им нельзя верить. Сегодня-одно, завтра — другое.

Мама тихонько посмеялась.

— Зато слова могут ранить так, что последствия от них будут сильнее любой пули или ножа. Таша, ты всегда была эмоциональной девочкой, и могла наговорить что попало, но не все такие толстокожие, как твои родители. Ты не думала, что Богдан мог не выдержать твоей необоснованной агрессии?

— Необоснованной агрессии?!

— А что тобой руководило, когда ты в очередной раз ушла от Богдана к нам? И потом все-равно возвращалась к нему …

— Что? Хватит, мама. — я встряхнула головой.

Для чего она начала ковырять прошлое?

— Потому что ты любила его, как любишь сейчас.

— Ма-ма, — с натяжкой выдавила я, останавливая ее поток нравоучений, — Он изменяет мне. И я его не люблю.

— А ты не задумывалась, отчего это могло произойти? — прищурилась она.

Нет, совсем не та тема для разговора с мамой. Потому что есть только ее правда.

Я откинулась на спинку стула и вскинула руки наверх, призывая прекратить то, что началось.

— Достаточно. Ты не понимаешь меня. И слава богу тебе не пришлось почувствовать то, что чувствую я…

— Ладно. Как хочешь. Но у меня будет одна просьба — не спеши, Наташа. Всему свое время.

А вот это правильно. Время расставило все по своим местам. Я уверенна, что наше время с Богданом подошло к концу. Я не жалею о том, что было между нами — это многому меня научило. Например, не быть такой наивной дурой, какой была.

***

После разговора с мамой я поднялась на второй этаж ресторана, где никого не было. В полутемноте я стояла около окна и смотрела на город. Какая-то тоска и грусть поселилась в душе. Мама всегда могла задеть за живое.

Она тысячу раз не права.

Но почему тогда я прокручиваю ее слова вновь и вновь?

Осторожные приближающиеся шаги отвлекли меня от размышлений. Кто-то ищет меня.

Я обернулась. И выдохнула… Силует Глеба показался в проеме комнаты, где я уединилась.

— Что ты здесь делаешь? — шепотом сказал он и обнял меня со спины, обвивая руками талию.

— Прячусь. — смешливо ответила я и склонила голову ему на плечо.

— Тогда «туки — туки», я тебя нашел. — он постучал костяшками пальцев по подоконнику и посмеялся на ушко.

Его тело мгновенно согрело мою спину, а губы — оголенные плечи… От его поцелуев внутри все вспыхивало и разжигалось. Тысячи мурашек вскочили на коже, когда он дошел до шеи и заставил выгнуться ее от удовольствия.

— Знаешь, какая ты сладкая? — его хриплый шепот коснулся уха, и когда Глеб оттянул мочку уха зубами я издала неконтролируемый вздох.

Он развернул меня к себе и накрыл мои губы поцелуем глубоким и жадным, словно то был не поцелуй, а глоток воды для странника в пустыне.

Я вся горела, щеки запылали от страсти. Он остановился на секунду, удерживая в руках мое лицо.

— Хочу, чтобы ты была моя. — Глеб пристально смотрел мне в глаза и сглотнул. — Только моя.

— Я и так только твоя, Глеб.

И хочу я только его… В висках стучал адреналин. Я знаю, что этажом ниже моя семья и муж, где мне одиноко и скучно, где меня не понимают. Но рядом Глеб — такой сильный и заботливый, и такой же бесстрашный и вероятно, чокнутый как и я. Но он единственный, с кем мне хорошо.

Пока его язык детально изучает мой рот, руки уже пошли в ход и нащупывают самый пикантные части тела… Запретные зоны. Но для его рук все пароли тут же спадают.

Он плавно залез под низ платья и поскользил вверх по бедрам. Когда ткань закончилась, он оттянул резинку чулков и со звуком отпустил ее.

— Ох… — вздохнула я и сильнее вцепилась в его широкие плечи.

— Будь моя воля, я стянул бы с тебя это очаровательное платье и посмотрел бы на тебя голую в одни чулках.

Я визуализировала и сглотнула. Внутри все натянулось струной, а между ног сжалось… Я чувствую, как стало влажно в трусиках, и Глеб это почувствовал, потому что его пальцы начали ласкать меня там.

Нет это невыносимо. Невыносимо приятно.

Его колено раздвинуло мне ноги пошире, а пальцы забрались под трусы.

— Тссс… Потише, малышка. — шепнул он, потому что мои вздохи становились все громче.

Он умело воздействует на клитор, а потом медленно вводит два пальца в меня. В этот момент я смотрю ему в глаза, и мой рот открывается от наслаждения, которое волной окатывает все тело.

Я прикусываю клатч, чтобы сдержать стоны. Глеб знает, как доставить удовольствие женщине. Он безошибочно находят чувствительную точку и воздействует на нее. Его пальцы глубоко внутри и двигаются быстро и ритмично, принося приятно-болезненные ощущения.

Влажным языком он коснулся уха, передавая судорогу, которая заводила еще больше.

— Ты такая сексуальная, хочу трахнуть тебя прямо здесь. Но для начала ты должна кончить…

— Нет, я не смогу…

— Сможешь.

Его глаза горят страстью и желанием. Его пальцы сжимают и давят, отчего я вся дрожу и изгибаюсь.

— Давай, Таша…

Волна наслаждения накрывает меня и я вскрикиваю. Глеб прикрыл мой рот ладонью, сдерживая вырвавшийся стон. Он сделал это — довел меня до оргазма. Когда последний раз я чувствовала что-то подобное? Это невероятное чувство. Мгновенная слабость в ногах заставляет меня обвить шею Глеба руками и прислониться к груди.