Во всем виновата текила

Паркер широко распахнул глаза, потирая запястье.

– Нова...

– И затем снова ушли. Только на этот раз не вернулись.

– Мы вернулись, - защищался он.

– Не тогда, когда обещали, - практически кричала я.

– Ты сказала, чтобы мы следовали за своей мечтой. Я хотел подождать, но ты уговорила нас уехать, - крикнул он в ответ.

– Я не имела в виду, чтобы вы навсегда оставили меня.

Его плечи опустились, и он понизил голос, почти умоляя:

– Мы пытались, ясно?

– Да, но попыток было недостаточно - не во второй раз. И со мной все было не очень хорошо, чтобы ждать третьего раза, - призналась я, ненавидя, когда по щеке покатилась первая слеза, за ней быстро последовала другая.

– Я была на грани.

Он прошелся до конца автобуса, прежде чем повернуться и запустить обе руки в волосы, дергая за кончики.

Признание потрясло его, а я слишком устала, чтобы беспокоиться о том, насколько уязвимой выглядела, признавая все это. В последний раз, когда мы виделись перед их отъездом, я была словно оболочка, не знающая, что будет со мной через неделю. Поэтому я сказала им, что все в порядке. Сказала им, чтобы они уходили. Я не была готова к тому, что они не вернутся.

Признание всего этого потрясло меня, и мои мышцы ныли от усилий, которые потребовались, чтобы встать. Пошатнувшись, я упала обратно на диван.

– Мы были эгоистами, ясно?
– наконец рявкнул Паркер, словно признание давалось ему с трудом.
– Мы были эгоистичными тупыми подростками, все от чего-то бежали. Во всяком случае, они бежали.
– Он поморщился и провел рукой по челюсти.
– А я... я чувствовал такое напряжение от того, что все, бл*дь, складывалось наилучшим образом. Это был наш шанс, и я воспользовался твоей поддержкой. Они надеялись, что я приму окончательное решение - я был единственным, кому было к кому возвращаться... и я облажался. Меня доставала мама, менеджеры настаивали на новых концертах, ребята были счастливы, а я... я... я не знал, что делать. Я был эгоистом.

Мне было ненавистно, что я понимала его. И я ненавидела, что мне было больно видеть его боль. Я ненавидела, что никогда не задумывалась о том, чего ему стоило такое решение.

Потому что я тоже была эгоистичным подростком.

Но мой эгоизм никогда не вредил другим людям.

Я крепко зажмурилась, прикусив губу, пытаясь разобраться в обуревавших меня чувствах. В автобусе царила тишина, и я не знала, что сказать после того, как он признал, что был неправ.

– И ты не дала мне шанса все исправить, - сказал он, в его словах снова прозвучало разочарование.
– Я жил с этим каждый день и так и не получил шанса все исправить. Мне было интересно, что, черт возьми, случилось, и все ли с тобой в порядке. Я не пытался приравнять свою вину с произошедшим с тобой, но ты была моей семьей, и, возможно...
– Его голос надломился, он прочистил горло.
– И, возможно, я был слишком эгоистичным засранцем, чтобы понять. Я так сильно подвел тебя и не знал, как со всем справиться, и, наверное, использовал это как оправдание, чтобы держаться подальше, но как только осознал это, ты исчезла.

– Да, - выдавила я, пытаясь вытереть слезы, которые не останавливались.
– Я тоже не знала, как со всем справиться. И со мной рядом никого не было. Я была одна. Я осталась один на один со своими страхами и не знала, что делать.

Я ненавидела то, что повторяла одно и то же, и все сбивалось в путаницу слов.

– Мне жаль, - прошептал Паркер. Он снова подошел ко мне и протянул руки в мольбе.
– Прости за все. Прости, что бросил тебя. Прости, что был эгоистичным ребенком, который не распознал ложь, когда столкнулся с ней. Я должен был позвонить тебе и сказать, что мы уходим. Должен был назвать все чушью и остаться рядом с тобой. Я не должен был уходить.
– Он опустился на корточки и посмотрел на меня слезящимися глазами.

– Не проходит и дня, чтобы я не думал об этом. Ни минуты я не думаю о том, что случилось с тобой, когда тебя заб...

– Не надо, - вклинилась я. Одно дело - говорить об этом, но я никогда не обсуждала произошедшее, потому что ничего не могла сделать, кроме как удовлетворить чье-то болезненное любопытство.
– Все закончено.

Я сидела, ссутулившись и изнемогая от напряжения, которое сдерживала в надежде, что если чего-то не признавать, то этого и не существует.

Паркер медленно протянул свои руки к моим, и я позволила ему.

– Мне никогда не было так страшно. Я никогда не чувствовал себя таким беспомощным. Я не мог не думать, что тебе было бы лучше без меня, потому что я не смог уберечь тебя, как обещал. Так что, возможно, я сбежал первым.

– Я не хотела, чтобы ты уходил, - прошептала я.
– Я любила тебя.

– Я тоже любил тебя, поэтому и думал, что поступаю правильно.

Я крепче сжала его руки, потому что не знала, что еще сказать. Мы оба совершили ошибки. Мы оба облажались. Мы были эгоистами, пытаясь бороться с кошмарами, которые тяготили нас.

Я не знала, что теперь делать. Мы погрузились в тишину, автобус был похож на поле битвы, усеянное спорами, и нам было неизвестно, как привести все в порядок и сделать следующий шаг.

Но, словно лучик надежды, сквозь приоткрытую дверь послышался голос Орена.

– Ну, просто чтобы внести ясность, - объявил он.
– Я тоже тебя любил.

Я резко обернулась в сторону двери в то момент, когда она начала открываться, и внутрь вваливаются парни с нерешительными и мрачными лицами. Должно быть, они ждали снаружи.

Эш положил руку мне на плечо.

– Прости. Мы все сожалеем.

– Я тоже сожалею, - сказала я.

Неважно, насколько мала была моя роль.

– Как мы можем загладить свою вину?
– спросил Броган.

Я посмотрела на каждого из них.

– Просто побудьте со мной сейчас.

– На это мы способны, - подтвердил Паркер.

– И позвольте мне занять мягкую кроватку, - добавила я, едва сдерживая смех.

– Оу, да ладно, - простонал Броган.
– Я здесь самый большой, и это единственный раскладывающийся вариант.

Сдерживая улыбку, я попыталась изобразить отсутствующий взгляд и пожала плечами.

– Хорошо, - неохотно согласился он.
– Но только ради тебя.

– Оууу, - проворковал Орен.

Он подошел ко мне и обнял. Каждый из парней последовал его примеру, мы стояли посреди автобуса, прижавшись друг к другу. И должна была признать, что впервые за долгое время ощущала себя в безопасности.

Я была дома.

– Кто-нибудь хочет поиграть в бутылочку?
– спросил Орен.

– Да, но на этот раз либо правда, либо прикоснись к сиськам, - сказал Эш, шевеля бровями.

Я высвободилась из групповых объятий, смеясь.

– Вы, ребята, хуже всех.

– Под худшим ты подразумеваешь лучшее, верно?
– спросил Эш.

– Возможно, - согласилась я.

– Да, - крикнул Орен, победно вскидывая руки.

– Не знаю, как вы, а я чертовски устал, - сказал Паркер.

Все согласились и направились к задней части.

– Броган, можешь оставить диван себе. Я просто хотела заставить тебя попотеть. Это было достаточной наградой.

– Жестокая женщина, - проворчал он.

В ту ночь Паркер не стал дожидаться, пока все уснут, и забрался ко мне в койку. А я не стала скрываться, прижалась к нему и свернулась калачиком в его объятиях, чтобы уснуть.