Во всем виновата водка

Она уперлась руками в мою грудь, впившись ногтями в грудные мышцы, открывая идеальный вид на ее тело.

– Проклятье, - прохрипел я.
– Посмотри на себя, ты принимаешь меня, хотя такая набухшая и тугая.

Ее сиськи колыхались с напряженными сосками, а затем я наблюдал, как ее киска медленно продвигается вниз по моей длине с каждым движением бедер. Мне потребовалось приложить неимоверные усилия, чтобы не поторопить её.

– Ты такой большой, - хныкала она.

– Скажи-ка, Рэй. Не слишком ли я велик для этой маленькой киски?
– бросил я вызов.

– Нет, - выдохнула она.
– Боже, нет. В самый раз.

– Тогда покажи. Покажи насколько хорошо я подхожу.

– Помоги мне.

Мне не нужно было повторять дважды. Мои бедра взметнулись вверх одновременно с тем, как я заставил ее опуститься.

Ее крик отозвался в моей груди, вонзаясь в мое тело так же, как и ее ногти. Словно ей только и нужно было, чтобы я вошел в нее, и она оказалась сверху.

Она раскачивалась вперед-назад, затем немного приподнялась и закрутила бедрами. Ее грудь подпрыгивала при каждом движении, и я подумал, что мог бы умереть самым счастливым человеком - с ее влажным жаром, погружающим меня в забытье, и ее обнаженным телом надо мной, словно богиня, стремящаяся к своему удовольствию.

Жар пробежал по позвоночнику до самых яиц, и я понял, что долго не продержусь. Особенно когда она потянулась назад и начала перекатывать их в своей маленькой руке.

– Твою мать, - проворчал я.

Рэй улыбалась, как распутница, что только усиливало удовольствие. Отдавая столько же, сколько получал, я просунул большой палец между ее складок и потер клитор, пока она не сбилась с ритма и не кончила. Тугие пульсации ее п*зды потянули меня за ней.

Каждая клеточка моего тела взорвалась от эйфорического кайфа, и я не был уверен, что когда-нибудь смогу оправиться. Удовольствие все тянулось и тянулось, пока я, наконец, не пришёл в себя. В то же время Рэй рухнула на меня и перекатилась на бок.

Я двинулся, чтобы обнять ее, но в последнюю минуту остановился.

– Мне нужно привести себя в порядок.

Не открывая глаз, она указала на свою прикроватную тумбочку.

– У меня в ящике есть влажные салфетки.

– Всегда готова, - пошутил я, делая все возможное, чтобы заглушить внутренний вопрос о том, почему ей нужно всегда быть готовой.

– Нет, - сказала она сквозь зевок.
– Я не привожу сюда парней. Моя кровать - мое святилище. Я держу салфетки на случай, если буду мастурбировать.

От ее признания у меня в горле застрял комок. У меня никогда не было проблем с сексуальностью Рэй. Конечно, бывали случаи, когда я ревновал, но она так открыто рассказывала о своей сексуальной жизни, что следовало смириться с этим - это было ее частью. Думаю, я не ожидал обрести нечто подобное с ней - это уникальный момент, созданный только для нас, что делало его еще более эмоциональным, - но я не сказал этого вслух.

– На это зрелище я бы с удовольствием посмотрел, - игриво сказал я.

Она одарила меня ленивой улыбкой, свернувшись у меня под боком, как только я снова устроился рядом с ней.

– С удовольствием покажу тебе это.

– Я припомню тебе это, - пообещал я. Ее глаза снова закрылись, а дыхание выровнялось на грани сна.
– Хочешь привести себя в порядок?

– Нет. Я никогда никому не позволяла кончать в себя, и мне вроде как нравится ощущать твою сперму у себя между ног.

Ох*еть.

Если раньше я думал, что был счастлив, то это было ничто по сравнению с этим моментом. Черт, Рэй так устала, что я даже не был уверен, что она вспомнит об этом утром. Но мне было все равно. Я умру, помня её слова, прокручивающимися в моей голове. Сглотнув растущий ком в горле, откинул ее волосы со лба, чтобы посмотреть на нее, лежащую у меня на груди.

– Я с радостью добавлю еще, когда захочешь.

– Позже, - пробормотала она.
– А сейчас нам нужно отдохнуть.

– Да, мэм.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Рэйлинн

– Почему я не знала, что ты вырос на скотоводческой ферме?

Остин рассмеялся с водительского сиденья, бросив на меня быстрый взгляд, который вызвал трепет в моей груди, который я пыталась игнорировать в течение последней недели.

Прошлая неделя была другой, но в то же время во многом такой же.

Мы по-прежнему переписывались, шутили и подтрунивали друг над другом. Он продолжал закатывать глаза каждый раз, когда я просила его сфотографироваться для социальных сетей. Я продолжала пытаться вытащить его из зоны комфорта и вытворять со мной разнообразные дикие штучки.

Только теперь мы делали все эти вещи между самым лучшим сексом в моей жизни. И в эти моменты именно он толкал меня на дикие поступки. Я все еще ждала, когда Остин выполнит свое обещание и трахнет меня в задницу. Каждый раз, когда мы соприкасались, я задерживала дыхание, ожидая, что он скажет, что время пришло. Я была удивлена тем, как сильно хотела этого, как никогда раньше. Но раньше я никому настолько не доверяла.

Я доверяла Остину, и это делало безумные вещи с интенсивностью нашего траха. Мы вели себя отчаянно, прикасаясь друг к другу при каждом удобном случае. И мне было интересно, как мы проведем эти выходные у его бабушки и дедушки.

– Ага. Ты забыла про яблоки.

– Остин - сборщик яблок.

– И доярка.

– Неудивительно, что ты так хорошо управляешься с грудью, - поддразнила я.

Его развратная улыбка посеяла хаос между моих ног. Так было всегда, и каждый раз меня поражало то, что Остин способен на такую улыбку.

На самом деле, за последние несколько часов я поняла, как мало о нем знаю. Как я могла так много пропустить? Несмотря на то, что мы извинились друг перед другом за сказанное в Вегасе тем утром, иногда это все равно всплывало в памяти. И иногда это заставляло меня сомневаться.

Возможно, за его словами крылась какая-то правда. Он назвал меня эгоисткой, и вот я здесь, со своим лучшим другом и не знала, что он вырос, собирая яблоки и доя коров.

– Какой у тебя любимый сорт яблока?
– спросила я, решив узнать все, что только можно.

– Гренни Смит или Макинтош.

– Омойбооооооог, - простонала я.
– Гренни Смит - очень вкусные. Особенно в сочетании с...

– Арахисовой пастой, - закончил Остин.

– Точно.

– Дедушка влюбится в тебя.

– А кто бы не влюбился?
– Я откинула волосы и захлопала ресницами.

– Такая скромница, - сказал он, смеясь.

– Ладно, значит, твои бабушка и дедушка вели хозяйство, бабушка училась в колледже и была бухгалтером?

– Ага. Дедушка говорит, что у нее хватило мозгов, чтобы их хозяйство не захирело.