“Водила” для стервы
Шрифт:
– А что я? Какие претензии, Авророчка?
– Да ты... Ты... Вообще спалил все котлеты, да к тому же материшься! – открываю холодильник и выуживаю оттуда бутылку молока.
– Я? Матерюсь? Наговор! – откидывает одним ловким движением свои “фирменные” мясные изделия в глубокую миску, кстати, выглядящие при этом освещении вполне презентабельно. И продолжает: – Я пою, а вот ты взвизгнула так, что ещё один такой выпад и меня от тебя климакс шарахнет.
– Климакс, говоришь? Это ещё та зараза, не выведешь. – Появляется в дверях бабуля и затяжно принюхавшись,
– Нет, это перебор! Я тут с утра тружусь, значит, один! Кручусь, как кот на горячей брусчатке! Дышать некогда! А они дрыхнут до обеда, а теперь ещё предъявляют! И ладно бабуля дрыхнет, а ты-то, Аврора?
– Я?
Нет ты посмотри на него!
– Ладно тебе! Что ты сразу начинаешь в окоп прятаться? Никто ещё не стреляет! – осекает его ба.
– Давайте дальше сами. Я не в настроении готовить. И вообще не в настроении.
Делает вид, что ругается, а сам накрывает, накрывает на стол. И опять заводит непринуждённую песенку:
– Мылись, брились, подмывались – дети в школу собирались!
– Макс! Ты меня с ума сведёшь! Тебе бы стэндапером заделаться, а не ресторатором. С такими-то навыками готовки. – Беру чайник и наполняю водой.
– Эх, Авророчка... – мечтательно тянет и бессовестно ощупывает мой зад взглядом, – я бы с удовольствием пошёл в стэндаперы, да только в моё время институтов таких не было. А туда теперь только по професии берут.
– Ох, ну мелит! Ну, мелит! – с восхищением произносит бабуля.
– Молю, баб! – нажимает на крышку неожиданно появившейся у нас кофемолки и поднимает характерный грохот на всю кухню. – Потерпи... сейчас... еще немного надо! – орёт ещё громче своей чудо-техники. – Зёрна крупные уж больно! Элитный сорт. У своих барменов спёр!
“У своих барменов спёр!” Это не человек, а ходячий анекдот какой-то. И как прикажете с ним всю жизнь прожить? Давиться со смеху?
– Ба, хочешь котлетку? – как-то слишком добренько предлагает Макс, наконец, справившись с украденным кофе.
– Спасибо, воздержусь. – Отмахивается от него и мажет толстый слой масла на кусок батона.
– Авророчка, накрой тогда их крышкой какой или тарелкой. – Сникает от досады. Или опять притворяется? – Котлеты отдельно – мухи отдельно!
– Какие мухи, милый? Зима же!
– Вот и я говорю, белые мухи отдельно, – тычет пальцем в сторону окна, а котлеты отдельно.
И так мне становится его... жаль что ли? Старался мужик. Вообще, он у меня золото! Беру с сушилки тарелку и прошу:
– Максим, угостишь котлеткой?
Расцветает и накалывает вилкой самую горелую – верхнюю. И на половине дороги к моему рту, резко меняет курс мясного изделия. Жадно откусывает почти половину и оставшуюся часть приземляет в мою тарелку.
– Макс!!!
– Извини, дорогая! Она прошла налогообложение! Получите за минусом подоходного налога и распишитесь!
– Ой, я не могу! – давится от его выходок бабуля.
– Ну чего ты? Ладно, бери целую! Хоть пять! – сам наклоняется к духовке и выкатыкает из неё дымящийся противень со слойками-полуфабрикатами, –
ваш выход, любезные!– Кстати, затронули тут тему ресторана... Ну так, как там с тем... – начинает бабуля, но мой драгоценный быстро переводит тему.
– А-а-а, давайте лучше о свадьбе поговорим, а?
Глава 52
– Ну не фига себе! – голос Макса полон удивления. – Это ж надо было так...
– Доброе утро! – вплываю в небольшую гостиную. Точнее “зал”. Так называется эта тринадцатиметровая комнатка с четырьмя окнами и длинной, заваленной всяким старьём “стенкой”. Венской. Осталась с глубокой бабулиной молодости. Так же, как и допотопный дисковый телефон, пожелтевший от времени. Который Макс с моим приходом шмякнул себе на колени и, загрузив зад в любимое кресло ба, делает вид, что вышел на связь по этому чудо-устройству.
– Вот я вам и говорю “не фига себе”! У бабули тут “жопы” закончились, а вы мне: “нет доставки”. Ладно, диктуйте, где находится ближайшая торговая точка этого вашего “Шлагбаума на пути последнего пути”.
Что он опять мелит?
– Ладно! Записал! Точнее, запомнил. – Продолжает наговаривать всякую чепуху несуществующему абоненту, а сам крутит, крутит диск телефона.- Ладно, ну вас! У меня зарядки два процента. Больше не могу болтать, а то вырублюсь. Адиос, амигос! Во, деревня! – с деланым недовольством выплёвывает в воздух, когда, наконец, “прерывает” связь.
– Вообще-то вон ту штуку во время разговора не крутят, дубина ты моя!
– Ой, Авророчка! Не заметил! – подскакивает ко мне и чмокает так громко, что на соседней улице наверняка слышно.
– Тебе чего не спится? Лазил всю ночь туда-сюда, а теперь ни свет, ни заря подскочил.
– Да кофе этот... Не-е, больше я его на ночь ни-ни! Считал, считал ворон... Ой, то есть овец! Сбился на пяти тысячах семьсот двадцати одной с половиной. А потом умножил... и тут же уснул! И как это я сразу не додумался, а, Авророчка?
– Ну бабабол! – вместо приветствия выдаёт, “восставшая” с постели бабуля. – До трёх ночи мне байки травил.
– Какие байки? – даже обидно, что я так рано легла. Наверное, целую кучу приколов пропустила.
– Да, о свадьбе. – Отмахивается Макс и стреляет многозначительным взглядом в бабулю. – И вообще, в город надо сгонять. А то этот их “Шлагбаум на пути вечного пути” службой доставки не располагает, а у бабули “жопы” на исходе.
– Максим! Ну что ты несёшь? Какой шлагбаум?
– Аптека, дорогая! Местная. И потом, сегодня...
И пока он пытается закончить фразу, его, теперь уже настоящий телефон начинает разрываться от входящего.
– Твою налево! Наказал бог персоналом!
Выругивается и отвечает, совсем изменившись в лице. Посмотреть на него, так можно подумать, что резко поумнел раз... в пять.
– Слушаю, Ксения! Да. Ага... Что они себе там позволяют??? А ну живо, дай-ка мне Добронравова!
– Макс... – вкрадчиво шепчу, пока он не особо терпеливо ждёт ответа другого сотрудника.
– Что, Авророчка?