Водоворот времен

– Рик, он бы не пришел к нам, не будь это правдой, - наконец вступила в разговор тетушка Сю. Весь остальной разговор она хранила молчание.

– Думай, парень, думай. Ты придешь к правильному выбору. А мне и так нужно сходить за лекарством. В конце концов, я же не ношу такие вещи в кошельке, - Манфред.

Он снова более походил на строгого и безжалостного мага, чем весельчака - торговца. Багровые отсветы ложились на его бледное (в полумраке) лицо, отчего становилось жутко.

– Я вернусь с четвертым колоколом. Ответ должен быть готов, - Манфред кивнул и в три-четыре шага покинул дом.

Повисло молчание.

– Пойдемте все спать. Сегодня был трудный день, - произнес Бауз. - Важные решения надо на свежую голову принимать.

– А что будет, если я останусь здесь?
– вдруг спросил Ричард, когда они уже поднялись в комнаты. Он не обращал этот вопрос ни к кому конкретно.

– Значит, у нас будет новый ученик, - ответил Бауз.
– Но малыш...Понимаешь...Я хотел бы, чтобы ты дал правильный ответ. Лекарство...очень ему нужно. Очень. Но, боюсь, что уже ничего ему не поможет.

Дверь за Баузом закрылась.

Малыши снова начали приставать к Ричарду с расспросами, но сил у него не было.

– Представляешь! У меня кузен - маг! Вот это да! Вот расскажу! Если кто обидит, сразу позову! И бац! Клац! Нету гада!
– Бено оказался единственным, кто был искренне рад перспективе Ричарда пойти в маги. Ивета и Лиун хранили молчание. Только глазками - хлоп-хлоп.

Эти хлоп-хлоп Ричарду снились всю ночь. Вместе с клацем, конечно же.

Проснулся он задолго до рассвета, и понял, что почти не спал. Все вокруг было темно. Бено ворочался во сне: слышался шелест его одеяльца. Иногда во сне кузен что-то бубнил, непонятное, но веселое.

– Счастливчик Бено, - прошептал Ричард и уставился в потолок.

Он думал обо всем и ни о чем. А в голове его попеременно возникали два образа. Грозный, окруженный пламенем, высокий и гордый человек. Почему-то он походил на Манфреда Клоса, только очень надменного. А вторым был Бауз, только толще и улыбчивее. Он корпел над тестом, окруженный уймой ребятишек. Двойник Манфреда, наоборот, был одинок. Он стоял на берегу Большого канала, но только - этот был без противоположного берега. И ни единого корабля там не было!

А вот теперь пришел Бауз, самый настоящий дядюшка Бауз, худой как жердь. Одной рукой обнимал тетушку Сю, а другой...Другой опирался на могильный камень.

Ричард рванулся вперед и вверх. Только сейчас он понял, что это ему приснилось. Но это был так реально! Словно бы сам Окен стоял позади и толстого Бауза, и Бауза посещающего могилу, и возле одинокого Манфреда.

Бено продолжал бубнить во сне, но потом перестал. Близился рассвет: Ричард это чувствовал. Стала болеть голова. Нужно было решать.

Еще до того, как первые лучи солнца показались из-за крыш, Ричард был на улице. Окен сжался: было холодно. В сердце или на улице, точно он не знал. А еще было безлюдно. Даже нищие еще не проснулись. Им заниматься ремеслом ближе к полудню, когда улочки будут полны сердобольными горожанами. Ричарда это уже понял: он не раз наблюдал за просящими милостыню на городской площади. Когда рядом проходил богач, они тянули умоляюще руки. А чуть пропадал, плевались: мало подал! Нужно больше.

– А свой цех у них есть, интересно?
– сам у себя спросил Ричард. Ответ его перестал интересовать через мгновение, едва парень переключил внимание на небо.

Оно порозовело. Там, среди стальных небес, летели птицы. Ричард улыбнулся, наблюдая за их полетом. Может, и ему так? Мама рассказывала, что птицы летают далеко за пределы Двенадцатиградья, но Ричарду не верилось. А вдруг там ничего нет?

– Мам, а вдруг там ничего нет?
– спросил он, когда мама закрыла Ту-Самую.

– Где, мой милый?
– голос ее был теплый...

Лицо! Он начал забывать ее лицо!

А вот теперь похолодело в сердце. Ричард сел на пороге, закрыв лицо руками. Ему было страшно, очень страшно. А еще - он ненавидел себя. Как можно забывать? Просто даже начать забывать? Из-за этого он не смог сдержать слез. Он хотел быть сильным, как папа, но - ведь он не папа... Надо стать сильным, и...Сильным...И еще- спасать людей. Ричард снова посмотрел на небо. Птицы улетели. Небо стало чуть светлее.

– Может, и я за ними? А вдруг я тоже смогу летать среди облаков?

И тут он вспомнил строчку из Той-Самой. Там рассказывалось о том, как земля выглядит, если глядеть с неба. До чего было красиво!

Вот почему люди не птицы...

Ричарду бы сейчас улететь, далеко-далеко, и не выбирать...Ничего не выбирать...

– Доброе утро, - Ричард подскочил: он не услышал, как подошел Бауз.

Дядюшка сел рядом с ним на пороге. Конечно, пришлось потесниться, но что делать.

– Я всегда знал: мне быть пекарем. Мой отец владел этой пекарней, а до него - дед. И отец деда владел пекарней. И отец отца деда. Правда, другой пекарней. Поменьше. За городом. У меня куда больше! И лучше! И хлеб в самом городском совете покупают!
– Бауз улыбался при этих словах.

Первые солнечные лучи пробились по-над черепицей крыш и освещали лицо дядюшки. Было очень красиво.

– Мой старший уже пекарь, держит свою пекарню. Поменьше, конечно, но тоже ничего, - с гордостью произнес Бауз. - Его хлеб уже нахваливают. Еще бы! Ведь он из Баузов!

Дядюшка хлопнул в ладоши. Ричарду показалось, что в воздухе повисло облачко мучной пыли.

– Да. Пекари. Но...твой отец...Да...Твой отец...
– Бауз покачал головой.
– В общем, ты должен знать. Не всем же быть пекарями. Ты не состоишь в цеху. У тебя есть выбор. Из цеха не уходят. А вот прийти туда можно свободно. Это как...новая семья. Да, точно.

Бауз смотрел перед собой, ни разу не взглянув даже на Ричарда.

– А тем более...Маги...Они такие. Может, они и впрямь умеют помогать людям? О них разное говорят. Ни один, правда. Не покупал мой хлеб, - покачал головой Бауз.
– Может, они какой особый едят? Вот, скажем, шуан. Может, они его едят? А, заместо ребуле. Для магов, верно, совсем не ребуле нужен. Точно! Каждый день они шуан едят. А может, сами пекут. Да с какими-то добавками. Выведать бы...

Бауз замолчал.

– Но да ладно...
– он поглядел на небо. Интересно, что он видит там, среди облаков?

"А читал ли он Ту-Самую?" - вдруг стало интересно Ричарду.

– Многим хочется летать, как птицы. Знаешь, мне ведь было суждено стать пекарем. Мне это нравится, да, очень нравится, Высокий тому свидетель!
– быстро произнес Бауз.
– Но когда-то, в детстве, я любил ходить по набережной. Там все Двенадцатиградье можно увидеть, в одном-единственном месте! Такие интересные разговоры вели! А иных я даже понять не мог! Не по-нашему говорили. А иногда, представляешь!
– Бауз улыбнулся.
– Иногда даже орки бывали! Да-да! Высокого в свидетели зову! Орки! И никто внимания не обращал, представляешь!