Воин Огненной лилии

Убедившись, что все внимание Доминика и Даррена направлено на него, он продолжил:

– Принцесса Миола стала вспоминать, кто она. Арок пишет, что возвращение во дворец благотворно сказалось на её здоровье. Она даже собирается выйти к людям.

– Эту девочку всегда любили в народе, – закивал Доминик. – Но нынче время стальных мечей и воли, а не любви.

– Кстати, о девочках, – Вирт скинул ноги со стола. – Не пойти ли нам вечером в бордель? Эти заведения не разорятся даже во время чумы.

– В другой раз, – качнул головой Лис. – На рассвете мне выезжать в Ланкас.

– Ну, а ты, Тигренок?

Даррен снова поднял положенный на стол листок.

– Я пройдусь по списку и переговорю с лейтами. Прежде чем кого-то вешать, пусть напишут подробное обоснование.

– Да брось, – Вирт усмехнулся. – Из них половина неграмотные!

– Ничего. Не захотят сами на веревке болтаться – придумают выход, – отчеканил Тигр. – Без нормального суда мы никого казнить больше не будем.

Доминик посмотрел на него долгим и внимательным взглядом.

– Что ж, попробуй. Кстати, я слышал, Хинт со свитой покинули Филдбург и уже давно как в пути.

– Как там твоя красавица? – поинтересовался Вирт. – Не заползла еще обратно под королевское одеяло?

Тигр помрачнел, но не стал отвечать. Прихватив список, он вышел из зала. Доминик посмотрел ему вслед и, обернувшись к Соколу, покачал головой:

– Иногда я забываю, какой ты на самом деле дурак.

***

Дорогу развезло от дождей, и путешествие домой растянулось на долгие и скучные недели. Из окна кареты Хинт смотрел на вселявшие тоску виды полуразрушенных и сожжённых деревень. Припорошенные снегом поля выглядели осиротело, а пугал заменяли наспех сооруженные виселицы. Тяжелые тучи и холодный ветер словно дополняли и без того безрадостные пейзажи.

Иногда к их процессии подбегали люди. Хмурые и голодные. Несколько раз они останавливались в придорожных гостиницах, и король заговаривал с кем-нибудь из местных. Но даже умелые льстецы и раболепные угодники не могли скрыть за фальшивыми улыбками претензии и недовольство.

Хинт думал, что вернется на престол, как волшебная птица феникс. Возродится в новом сиянии, восстановит страну из пепла. Но пока выходило не очень.

«Наберись терпения», – советовал он себе.

Но чем хуже шли дела государственные, тем больше хотелось думать о делах сердечных. По его распоряжению кибитка Антис и Эндарио ехала следом за ним. Хинт назначил им в помощь двух служанок и надеялся, что у бывшей фаворитки появится больше времени проводить с ним. Но красавица держалась отстраненно, соблюдая лишь необходимый этикет, и при первой возможности спешила вернуться к ребенку. Среди знатных дам было не принято носиться вокруг детей, для этого существовали кормилицы и няньки. Как Хинт помнил, его мать все время была в окружении придворных, и разговаривали они редко. Больше времени он проводил с учителями, а повзрослев – с отцом.

Антис же была привязана к сыну, как простолюдинка, но Хинт видел в этом незнакомое прежде очарование. Он хорошо знал её как любовницу, но в роли матери девушка обрела одновременно и глубину, и новый слой красоты. Беда была в том, что при всей власти над человеческими судьбами, её любовь он вернуть не мог.

Пошёл мокрый, липший к окну кареты, снег. Хинт постучал в стенку, чтобы процессия остановилась.

– Что будет угодно, Ваше Величество? – спросил лакей через окошко в дверце.

– Приведи ко мне леди Оклин.

Молодой паренек поклонился и побежал к её кибитке. Антис не заставила себя долго ждать, но появилась не одна. Эндарио спал в тряпичной переноске у неё на руках. Совсем как у какой-нибудь крестьянки. Однако несмотря на тяжелую ношу, в карету девушка забралась довольно ловко и села на диванчик напротив.

– К вашим услугам, Ваше Величество, – проговорила она, склонив голову.

Хинт посмотрел на сопящего ребенка и снова постучал в стенку, чтобы трогались.

– Боюсь, у меня печальные новости, – начал он.

Антис выжидательно молчала.

– Мы очистили поместье твоего отца, – король вздохнул. – Но по словам выживших из прислуги, самого лорда убили еще в начале войны. Знаю, у вас были непростые отношения, но мне правда жаль.

Лицо Антис дрогнуло.

– Отец продал меня, – произнесла она сдавленным, словно не своим голосом. – Но я любила его.

– Знаю, – Хинт коснулся её руки, но она осторожно отодвинулась.

От неловкости в карете стало тихо, и только стук копыт о булыжник раздавался в ушах, словно отмеряя отведенные им минуты.

– Я много думаю о тебе, – проговорил король.

– Сожалею, что доставляю Вашему Величеству беспокойство, – парировала Антис, подняв на него печальные глаза.

– У меня есть идея, точнее – предложение, – он выдержал паузу. – Я хочу признать твоего сына своим.

Она вскинула красивые брови.

– Накануне свадьбы? – понизив голос, спросила она.

– А, это политический союз, – махнул Хинт рукой. – И лучше до, чем после. Разве ты не хочешь видеть Эндарио на престоле?

По лицу девушки стало понятно, что вопрос непростой.

– Хочу, Ваше Величество, – призналась она. – Но боюсь. В нынешние времена это небезопасное место.

Хинт усмехнулся.

– Верно замечено. Что ж, с этим действительно можно и обождать, – он потер небритый подбородок рукой. – Но во дворец вы можете переехать сразу по приезду в Толлгард.

– Благодарю, Ваше Величество, – Антис снова склонила голову. – Но боюсь, это будет неправильно понято.

«Опять это слово», – с горечью подумал Хинт. Раньше она даже Леории не боялась.

– Послушай, Антис, – сменил он тон. – Ты знаешь, я все еще люблю тебя. И готов подарить тебе и сыну все, что пожелаешь, когда пожелаешь. Но вечно стоять под закрытой дверью я не стану. Может быть, не завтра, но придёт день, когда перевернется новая страница. И вот тогда, помяни мое слово, ты пожалеешь. Это сейчас тебе кажется, что ты на коне и отвергаешь то, в чем не нуждаешься. Но Эндарио вырастет, и у него появится свое мнение о твоих решениях. Одобрит ли он? Поймет? Подумай, что я предлагаю, хорошенько подумай.

– Хорошо, Ваше Величество, – покорно проговорила Антис. – Я подумаю.

Раздосадованный, Хинт отвернулся к окну.

Впереди послышался шум и обеспокоенные голоса. Карета замедлила ход.

– Что происходит? – крикнул он лакею.

Через минуту они остановились, и молодой паренек распахнул дверь. Выглядел он таким напуганным, словно сама смерть пришла за ним.

– Там, Ваше Величество... – забормотал он. – Там непонятное.

Король жестом велел Антис оставаться на месте, а сам выглянул из кареты.