Воины столетия. Наследие

Увидев кучу вилок и ложек, Сашка нахмурился.

— Я не сведущ в этикете.

— Да тут все такие, — я махнула рукой. — Это для вида.

— Хм… Это чёрная икра?

— Ага.

— Никогда не пробовал.

— Немного потерял. Сегодня будет много родственников, но большинство из них ты знаешь.

— Я их не помню.

— Я тоже.

Мне надоело слоняться по залу, выслушивая выпендрежную болтовню папиных и маминых друзей и коллег. Я взяла Сашку за руку и потянула на выход. Он не сопротивлялся.

Мы прошли холл перед лестницей, где гости снимали верхнюю одежду и прихорашивались перед зеркалами, и оказались в узком коридоре.

— Мы куда идем? — спросил Сашка.

— Туда, где никого нет.

— Сюда, например? — он без предупреждения перехватил инициативу, притянул меня к себе и, попятившись, налетел на дверь пожарного выхода. Та оказалась не заперта.

Мы проскользнули на запасную лестницу, и я оттеснила Сашку к стене.

— Ты в этой рубашке выглядишь просто крышесносно.

— Серьёзно? — Сашка запрокинул голову, затылком уперся в стену, позволив мне расстегнуть пару верхних пуговиц и скользнуть ему под рубашку. — У тебя руки ледяные.

— Вот и погрею.

Сашка широко расставил ноги и прижал меня к себе.

— Почему ты так редко распускаешь волосы? — он пощекотал мне щеку кончиком локона, как кисточкой. — Тебе очень идет.

Я поморщилась.

— Они мешаются.

Мы замолчали, наслаждаясь мгновениями близости, поцелуями украдкой и мирной тишиной. Я отстранилась первой.

— Надо идти. Гости, наверное, уже собрались.

— Ещё раз повтори последний, — Сашка потянулся ко мне. — И пойдём, куда скажешь.

Я не стала спорить. Затянувшийся поцелуй прервала музыка, грянувшая где-то на этаже.

— Ну вот, — я принялась быстро поправлять платье и волосы. — Мать будет не в восторге, что мы опоздали.

В коридоре слонялся официант. Глянул на нас удивлённо, но ничего не сказал.

В холле с зеркалами уже было пусто.

— Погоди, — Сашка остановился перед трюмо и, достав из кармана платок, принялся стирать помаду с шеи и подбородка. — Могла бы губы не красить…

Я пожала плечами и отошла к окну.

— Хм, — отодвинула занавеску. Внизу, во дворе стоял Сережкин автомобиль.

— Что? — спросил Сашка.

— Да нет, — я покачала головой. — Ничего.

И, правда, ничего. Прошлый раз я тоже встретила его в этом районе. Возможно, он тут подрабатывает или ездит к девушке. Не стоит же строить из себя пуп земли.

Сашка подошёл ко мне, но я уже опустила занавеску и обернулась.

У лестницы стоял Сережка.

Сашка увидел, как я изменилась в лице и резко развернулся. В этот же миг Сергей с каменным лицом вскинул руку. Перекрыв музыку и гул голосов, в зале грянул гром. Сашка дернулся, отступил к стене, зажимая простреленное плечо и, злобно оскалившись, уставился на Сергея.

Я раскинула руки и замерла перед Сашкой.

— Сергей! Что ты творишь?! Ты в своем уме?!

Двери банкетных залов распахивались. Оттуда выглядывали испуганные люди.

— Охрана! — раздался громкий крик, и внезапно наступила тишина. Все застыли, как будто кто-то нажал на "Паузу".

Сашка сполз на пол. Я присела рядом с ним.

— В Перехлестье! Быстрее!

Два следующих выстрела слились с громом снаружи и громом внутри. В меня словно впились щупальца Спрута — прошили спину и застряли в груди. Я, покачнувшись, замерла. Только и увидела, как побледневший Сашка с ужасом смотрит на меня и, забыв о своем ранении, кидается вперед.

— Трагедия, правда?

Меня будто насильно тянули из омута забытья. Я лежала на полу, на Сашкиных руках, а Зевс, поднявшись по лестнице, остановился подле Сергея, который так и замер с пистолетом в вытянутой руке.

— Бывший возлюбленный, не в силах пережить разрыв, крадёт оружие у отца, и отправляется убивать, — Зевс, скрестив руки на груди, оглядел Сергея, как если бы тот был статуей в музее. — Что, Арес, — фантом обернулся. — Удивлён, что ничего не можешь сделать? Ты бы мог разорвать его на части одним усилием воли. Ты бы мог унести её в Перехлестье за один, пусть и последний её вздох. Но ты ничего не можешь. Я тебе не позволяю, сын.

— Отпусти нас, — прорычал Сашка.

— Это угроза? Ты до сих пор не понял, что я сильнее? И тебя, и Афины, возомнившей себя венцом творения. А сейчас мы зря теряем время. Люди без сердца не живут долго. Я держу её сознание. Пусть знает, какое решение ты примешь.

— Чего ты хочешь?

— Твоего подчинения. Ты станешь моим духом, и твои женщины будут в безопасности.

— Ты всегда лжешь.

Моя рука рефлекторно сжала Сашкину ладонь. Грудь горела и плавилась. Я начала хватать ртом воздух, но он застревал где-то в глотке.

— У тебя есть выбор. Можешь мне не верить. И она умрёт меньше, чем через…

Я выгнулась, дернулась куда-то, словно хотела убежать от боли. Мне нужно было вздохнуть, нужно было закричать, прохрипеть, простонать, чтобы он не смел идти на поводу у фантома. Потому что это глупо… Это так глупо — рисковать всем ради одного.

Но я уже ничего не могла сказать.

Сашка посмотрел на меня широко открытыми глазами. Я теряла только свою жизнь, он же терял всех.

— Прости, — прочитала я по его губам.

— Хорошо, Арес, — голос Зевса доносился будто бы издалека. — Тебя ждет великое будущее.

Сашка зажмурился, и мы ушли в Перехлестье.

Глава 9

Кажется, я на какое-то время отключилась, потому что, открыв глаза, увидела вокруг себя лишь туман. Сашки рядом не было. Я приподнялась на локте, огляделась. Мгла зашевелилась, и я, мигом вскочив и сняв с плеча лук, приготовились выстрелить светом. Из дымки нереальности выступил Зевс. Здесь, в Перехлестье, он снова выглядел как лысый старик в тоге — иллюзия, не больше.

— Где он? — процедила я.

— Охотится, — старик отвел острие стрелы в сторону. — Не трать силы понапрасну. Тебе разве неизвестно, что меня тут нет?

— Надо было убить тебя в мире людей.

Старик хихикнул.

— Вот же глупая. Я не привязан к телу так, как вы. Или, думаешь, в этом человеке, — Зевс моментально сменил форму, став тем мужчиной, который называл себя отцом Сашки в нашем мире. — Я провёл сотни лет? Исключено, Артемида. Любое влияние хорошо в меру.

Он чуть повернул голову в сторону, как делала Афина, прислушиваясь к центурионам.