Вокруг и около

Между тем сержант как в воду глядел…

Самым главным человеком для цековских стражников, не считая, конечно, Демирчяна, были министры внутренних дел, приезжавшие сюда часто и непредсказуемо. Это держало милиционеров в напряжении и готовности к любым неожиданностям, провокациям и проискам, которых не было никогда, потому что не могло быть по определению. И все было тихо-спокойно, пока однажды под носом охраны не умыкнули из гардеробной фуражку армейского генерала. Не знаю, удалось ли обнаружить злоумышленника, но теперь от греха подальше свой головной убор министр ВД генерал Паталов оставлял уже в комнатке дежурного милиционера.

Правда, о других случаях исчезновения военного снаряжения или чего-нибудь похожего из дома на проспекте Баграмяна слышать не приводилось.

Система Станиславского

За мой век работы в ЦК на третьем этаже имели место быть несколько крупных специалистов по охране лиц, не пользовавшихся спросом ни у бытовых маньяков, ни тем более у профессионалов политического террора. Если вернуться в те годы, то очень трудно представить себе злоумышленника с гранатой за пазухой с одной стороны и упреждающего теракт чекиста с другой стороны проспекта имени Баграмяна. Зачем? Уберут одного, поставят другого, и не факт что лучшего. А для вывода из оборота того или иного деятеля существовал ЦК КПСС с безотказно действовавшим политбюро. Но мы сейчас не об этом.

Мы сейчас о том, что при Кочпняне Антоне Ервандовиче, с которого пошел отсчет моей аппаратной отсидки, охранником у него состоял некто Сашик. Этот ничем не примечательный человек навсегда запомнился устрашающими воплями при проезде по вечернему Еревану правительственного лимузина «Чайка» с Вальтером Ульбрихтом на борту. Товарища Ульбрихта, руководителя ГДР времен Никиты Сергеевича Хрущева, катали по городу, не останавливая движения транспорта… Тем не менее, приближаясь к перекрестку, машина ГАИ включала сирену, которую легко перекрывал рык неистового Сашика. Откуда в этой, совсем не богатырской, груди умещалось столько децибелов угрожающего регистра, понять было трудно.

Накануне ухода Кочиняна в отставку не наступающему на горло собственной песне Сашику был придан помощник по имени Каро. Каро неизменно обедал в общей столовой, был в меру вежлив, предупредителен, носил под поясом свой черный пистолет и, находясь в машине сопровождения, голосовой активностью не выделялся. Вот, пожалуй, и все, чем запомнился Каро. Но, возможно, особо яркие краски сотрудникам спецслужб и не к лицу, может, они недопустимы по определению. Хотя, извините…

Те, кто видел Мерангуляна (а не видеть его было практически невозможно), должны признать, что тут было на что посмотреть. И чему подивиться. Прежде всего, полному совпадению габаритов охранника со статью Карена Серобовича Демирчяна и почти абсолютному синхрону в повадках телохранителя с телодвижениями охраняемой персоны. Речевой оборот «как тень за хозяином» здесь был бы в самый раз.

Еще больше начинало двоиться в глазах после того, как Мерангулян стал сопровождать своего начальника в машине той же модели, того же цвета, с такими же шторками на заднем стекле и без номера на переднем бампере в знак принадлежности к особо важным персонам супер-руководящего круга. Слабо разбираясь в тонкостях службы безопасности, мне трудно сказать, чего тут было больше: желания сбить с толку вероятных бомбистов или как можно глубже войти в образ всенародно любимого Демирчяна, став таким образом как бы близнецом-братом первого секретаря ЦК. Заметим сразу же, что и в той и в другой версии ничего предосудительного нет. Тем более, когда мастерство перевоплощения из элемента прикладной дисциплины КГБ становится фактом высокого искусства.

Проницательный прищур глаз, паузы, организуемые в разговоре, когда это надо и ровно на столько, на сколько надо, употребление оборотов ядреной рабоче-крестьянской лексики, не говоря уже о технологически оправданной обязанности денно и нощно «состоять при…» дали удивительный результат. С некоторых пор Алик Мерангулян стал похож на Карена Демирчяна больше, чем Карен Демирчян на самого себя в натуре. Говорят, так часто бывает, когда заветы Станиславского воспринимают не как теорию, а как руководство к действию.

Спустя какое-то время охрана Демирчяна пополнилась новыми людьми и что можно сказать, если сравнить их с Аликом Мерангуляном?

Учиться, учиться и еще раз учиться…

Звонок по «ВЧ»: исполнить и доложить!

По установленному чуть ли не со времен товарища Сталина порядку в праздничные и выходные дни приемную первого секретаря ЦК занимал так называемый ответственный дежурный. Их отбирали из числа инструкторов-инспекторов-завсекторов и, согласно утвержденному графику, усаживали у телефонов, самым главным из которых был так называемый «кремлевский» или, иначе говоря, «ВЧ». По нему из Москвы звонили очень важные люди, или из Еревана в Москву, и опять же очень важные.

Аппарат цвета слоновой кости с гербом СССР на корпусе проходил по ведомству КГБ, отчего излучал глубокое самоуважение даже в положении «молча», хотя мало кто мог припомнить, чтоб в приемную дежурному позвонили по «ВЧ». С какой стати? Три таких же аппарата стояли по месту квартирования трех главных лиц республики и, если чего надо, связывались с кем надо не через приемную. Таким образом, аппаратное дежурство по праздникам и выходным было очевидной, но не подлежащей исправлению глупостью. Тогда зачем? А вдруг начнется третья мировая война, всемирный потоп или восстание негров в Америке, а у аппарата в Ереване никого.

Хотя, помнится, в одно из дежурств телефон неожиданно вякнул. Звонил Мгер Мелконян, секретарь ЦК, курировавший сельское хозяйство Армении. Сообщил время вылета в Ереван и распорядился передать в гараж, чтоб послали машину. Поручение было исполнено с высочайшей ответственностью. Но такое, повторюсь, случалось не часто. Однако, считать эти вахтовые высиживания впустую потраченным временем я бы, пожалуй, не стал. Я бы даже назвал это время полезным, если подходить к нему с точки зрения общения с находящимися за пределами Еревана родственниками или просто приятными людьми.

Дело в том, что на телефонном столике в приемной стоял еще один аппарат – прямой междугородней связи. Стоило только приподнять трубку, как на том конце повода тотчас отзывались: «Первая слушает…». (Иногда казалось, что для этого достаточно просто посмотреть на аппарат.) Далее назывался номер телефона любого города страны, не говоря уже об Армении, и следовало молниеносное соединение с отличной слышимостью, что по тем временам было приятным исключением. Говорить задарма можно было хоть до утра.

Более того, «первая», выслушивавшая нас с транслируемым не по чину уважением, так же стремительно соединяла иногородних абонентов и с домашними телефонами, что было очевидным злоупотреблением служебного положения со стороны ответственных дежурных.

…Прошло какое-то время и, работая уже собкором «Известий», я узнал, что под бестелесным «первая» значилась замечательная телефонистка по фамилии Бадалян, соединявшая меня с редакцией на столь же высоких скоростях. Спасибо.

…Удручающий дефицит действующих лиц в данном сюжете объясняется всего лишь их отсутствием в описываемых обстоятельствах. И в самом деле, откуда взяться людям в полуночных коридорах ЦК? Иногда забредал в приемную милиционер с первоэтажного поста, а больше просто некому. Телевидение, если кто не знает, ближе к ночи завершало программы, и что бедолагам-дежурным было делать в приемной главного из главных? Разве что войти в кабинет Первого, подсесть к приставному столику и задуматься о былом и грядущем. О грядущем, признаюсь, думалось лучше.