Волчьи ягоды

Антон сидел за столом в своем кабинете, глаза были устремлены на монитор компьютера, пальцы неторопливо теребили мышку. Карину он в упор не замечал.

— Ничего не хочешь мне сказать? — спросила она.

Не отрывая глаз от монитора, он направил на нее мышку, несколько раз нажал на кнопку.

— И что это значит?

— Это я тебя раздел… Игра такая. Ты же любишь такие игры?

— Не смешно.

— Почему так поздно? — все так же не глядя на нее, спросил Антон.

— У любовника была.

У него дурное настроение, но так ведь и Карина не ангел. Да и почему она должна терпеть его выходки, если он три дня где-то пропадал?..

— Можешь сюда его привезти.

— Он уже здесь.

— Значит, я свободен?

— Выходит, что так.

— Ты не переживай, я сейчас доиграю и уеду.

— Только недолго играй. Поздно уже, нам спать пора.

— Я вам не помешаю.

— Будем надеяться!

Она закрыла дверь в кабинет и прислонилась спиной к стене, высоко вскинув голову. Дура! Какая же она дура!!! Надо вернуться в комнату, сказать Антону, что никакого любовника у нее нет и никогда не было. И прощения попросить у него за ту глупость, которую она совершила. Как ни крути, а она сама дала повод Соколову…

Да, Антон где-то пропадал, но ведь его можно понять. И она его понимает. Поэтому и обрадовалась, когда увидела свет в окошке. Очень обрадовалась. Тогда зачем гадостей ему наговорила? Надо вернуться к нему, сказать, что нет никакого любовника. Надо как-то перебороть свою гордость.

Дверь открылась сама. Антон на мгновение остановился, увидев ее, но совладал с собой и продолжил путь, проходя мимо.

— Ты куда? — не отрываясь от стены, спросила она.

— Я же сказал, что сейчас уеду.

И хотя оба внутренне были уже готовы к перемирию, Карина мысленно проклинала себя за несговорчивость, но тут в руке у нее зазвонил мобильник.

— Кара, Соколов у нас! — возбужденно прогрохотал в трубку Улик.

— Соколов?! Живой?!

— Ну, помяли слегка.

— Сюда его, ко мне везите! Прямо сейчас! Уж очень я по нему соскучилась!

Антон смотрел на нее, с язвительной иронией смотрел, и криво улыбался:

— Альфонса заказала?

— Как ты догадался?

— Фотоаппарат подарить?

— Спасибо, у меня есть!

— Да нет, я подарю, я сейчас… — Он повернулся к ней спиной и направился к лестнице.

Карина зажмурила глаза и сжала кулаки, пытаясь унять рвущиеся наружу эмоции. Соколова поймали, везут к ней, эта сволочь во всем сознается, и Антон сам все поймет.

Но Антон не появлялся, и вскоре Карина поняла почему. Уехал он. Сел в машину и уехал.

Она больно ударила себя ладонью по лбу. Ну почему она такая идиотка? Ну почему не удержала его?..

В кабаке гуляла братва. Березняк во главе стола, два бугая с ним — оба в майках с открытыми плечами, чтобы видны были лагерные наколки. Один сорвался с места, когда Антон подошел к столу:

— Слышь ты, фраерок!

— Ты кого фраером назвал? — Хрусь, хрясь, хлюп… Удар в печень, в кадык, по носу.

Татуированный отскочил назад. Кровь из носа хлынула, но рука тянулась к заднему карману брюк, пика там. Антону совсем не страшно. Он похож был сейчас на того буревестника, который не только жаждет бури, но и находит в ней покой.

Он же к Карине с миром приходил, думал, она обрадуется, а нет, собак на него спустила. Он так надеялся, что Карина одумается… Конечно, сам тоже хорош, надо было язык за зубами держать… Но почему он должен первым уступать? Она вертит им как хочет, а он подпрыгивает как последний лох. И сколько все это можно терпеть?..

Бугай схватился за нож, но Антон лишь хищно усмехнулся, глядя на него. Туго ему придется против ножа, но не станет он отступать. Лучше на перо сесть, чем такое. Да и не страшна смерть. Тем более что шансов против пики нет…

— Ша! Лапа! Это Касталь!

Но нет, шанс есть. Березняк увидел его и одернул своего пса. Тот хоть и неохотно, но все-таки вернулся на цепь.

— За базаром следи, — зыркнул на бугая Антон.

Тот опустил голову и ничего не сказал. Вроде и не хочется признавать свое поражение, но ведь все знают, кто и за что «замочил» Борея. Вернее, догадываются, что, в общем-то, одно и то же.

— Присаживайся, брат! — Березняк не стал протягивать Антону руки, но из-за стола поднялся, отодвинул свободный стул. Это жест большого уважения.

— Благодарю.

— Каким ветром тебя к нам надуло? Дело есть, или так, на интерес, пришел?

— А если на интерес?

— Да без разницы, мы тебе всегда рады…

К Антону подскочил угодливый официант, но тот выразительно крутанул указательным пальцем — дескать, на свое усмотрение. И по ополовиненной бутылке на столе щелкнул пальцем — именно это он и собирался пить.

Пить он будет, но не напиваться. Пьяная голова — дурная голова, а среди братвы каждое слово нужно фильтровать.

Официант сбегал за водкой, угодливо наполнил рюмку. Чокаться пришлось с одним Березняком, потому что за столом остался только он. Остальные разошлись, и вовсе не из-за неприязни к Антону. Похоже, Березняк задумал серьезный разговор.

— Я так понимаю, бизнес у вас идет в гору, — начал вор.

— Это ты о чем? — недовольно глянул на него Антон.

— Ну, апрельская выплата на десять «штук» больше, — скорее с ехидством, чем с благодарностью сказал Березняк.

— Я здесь ни при чем. Ты же знаешь, я за что купил, за то продал…

— Ну да, всеми делами твоя баба заправляет…

— Она еще до меня эти дела запрягла, так что не надо.

— Ну, запрягла и запрягла… Баба у тебя конкретная, не вопрос. Огонь-баба! И откуда такие берутся?

— Берутся. На мою голову, — ухмыльнулся Антон.

— Что-то не так?

— Да нет, нормально все…

— Да, тебе от Коротая привет. Помнишь такого?

— А я ничего не забываю… Жив еще бродяга?

— Жив. Только недолго ему осталось. Тубик у него, помирать его выпустили. Коротай тебя хорошо помнит. Я ему сказал, что в казенном доме ты свой, а здесь на воле — сам по себе, а он ответил, что так не бывает.

— К чему разговор, Виктор Петрович?

— Да вот смотрю на тебя и жалею. Жаль, что такой человек у бабы под юбкой пропадает.

— Кто у бабы под юбкой?! — вскинулся Антон.

Березняк не мог проигнорировать этот выпад в свою сторону. Антон ведь и спросить мог — не сейчас, так в ближайшем будущем. Все ведь знают, что он не пустослов.