Волчий зарок

Пожар в доме Полунина уничтожил почти все. Соседи, бывшие в то время во дворе, рассказывали, что сначала увидели, как из открытых форточек повалил густой дым. Затем внутри что-то взорвалось. Ударной волной вышибло стекла, и из окон вырвались языки пламени.

Кто-то помчался к телефону вызывать пожарных, а кто-то из соседей вспомнил, что обычно в это время дома у Полунина находятся сын с няней, и бросился наверх к дверям. Однако внутрь квартиры добровольным спасателям проникнуть не удалось, хотя двери дома Полунина и были открыты, но изнутри вырывались такие жаркие языки пламени, что даже на других дверях лестничной площадки занялся дерматин.

Участок пожарной охраны находился недалеко, две красно-белые машины примчались к подъезду дома Полунина буквально через пять минут. Вскоре к ним присоединилось еще две, но пожар был настолько силен, что к приезду Владимира четыре бригады пожарников еще не смогли до конца справиться с ним.

Что квартиру Владимира подожгли, сомнений не вызывало, пожалуй, ни у кого. Хотя лейтенант милиции, явившийся вслед за пожарными, и поинтересовался у подъехавшего Полунина, не хранил ли он дома взрывчатых веществ.

– Я не сумасшедший, – ответил Владимир, не глядя на лейтенанта. Взгляд Полунина был прикован к почерневшим окнам квартиры, откуда все еще валил дым. – У меня дома ребенок.

А Полунин думал о том, что было бы с сыном и Светланой, если бы он не решил взять их в ресторан. И ребенок, и его няня могли бы погибнуть. Испугавшись своих мыслей, Полунин обнял сына.

– Па-ап, – посмотрел на него Антон, и в глазах мальчишки стояли слезы. – Там же мои солдатики!

Полунин попытался успокоить сына. Однако уговоры и утешения ни к чему не привели. С Антоном начиналась настоящая истерика, Полунину никак не удавалось успокоить его.

Светлана подошла к нему и забрала у него мальчишку.

– Я займусь Антоном...

Няня увела его в сторону и, присев перед ним на корточки, стало что-то тихо говорить. Полунин видел, что Антон начинает всхлипывать все тише и тише. Затем мальчик и вовсе замолчал и, прижавшись к няне, положил ей голову на плечо.

Глядя на них, Полунин вновь испытал прилив нежности к Светлане. Но в этот раз, в отличие от двух предыдущих, Владимир уже не сравнивал ее со своей погибшей женой. Он теперь видел в ней умную и чуткую женщину, любящую его сына и умеющую с ним ладить. Полунину захотелось ее отблагодарить. Он попытался придумать, как это сделать, но ничего умнее, чем прибавить Светлане жалованье, в голову ему не пришло.

– Иваныч, кто-то конкретный косяк запорол! – неожиданно услышал Полунин голос Батурина. – И этому чмошнику, в натуре, придется ответить!

– Ты о чем? – Владимир удивленно посмотрел на него, словно не понимал, где находится и что вокруг происходит.

– Твою хату, в натуре, сожгли, – с гримасой злости на лице ответил Николай. – Это конкретный наезд, и я собираюсь с этим разобраться! Найдешь, где переночевать?

– Придумаю что-нибудь, – ответил Полунин.

– Тогда я помчался, – жестко усмехнулся Батурин. – Займусь этими поджигателями, мать их...

Он развернулся и помчался к своей машине, а Полунин растерянно посмотрел ему вслед. Владимир задумался, кому бы понадобилось поджечь его квартиру. И тут, словно вспышка молнии, на ум пришли слова Веселовского: «...захватите акции с собой!» И Владимиру вдруг показалось, что он вернулся в прошлое.

Полунин больше не связывал покушение на свою жизнь с делом Либерзона. Стреляли в него совсем по другой причине. И та же причина заставила сегодня неизвестных поджечь его квартиру – акции!

Кому-то до сих пор не дает покоя то, что Полунин остается владельцем сорока процентов акций «Нефтьоргсинтеза». Если учесть, что двадцать пять процентов этих ценных бумаг находятся в руках государства и становятся сегодня недосягаемыми для кого бы то ни было, то фактически на руках Владимира находится контрольный пакет. И это кому-то очень сильно мешает!

Не нужно было слишком сильно напрягаться, чтобы понять, для кого его решающее участие в делах «Нефтьоргсинтеза» словно кость в горле. Два года назад Томашевский вмешался в дела компании. Именно он послужил причиной для развязывания войны за владение «Нефтьоргсинтезом». Он до сих пор входит со своими акциями в совет директоров, и Полунин был уверен, что Томашевский не оставил мыслей избавиться от него и прибрать компанию к рукам.

Томашевский являлся владельцем крупной инвестиционной компании. И хотя офис его фирмы находился в Москве, предприятия, которыми владел Томашевский, располагались на территории всей России и в некоторых странах ближнего зарубежья.

Несмотря на то, что Томашевский был уже сейчас достаточно богат для того, чтобы обеспечить безбедную жизнь и себе, и своим детям, и внукам, он, как истый прожженный делец, всегда был неудовлетворен состоянием своих финансов, стараясь прибрать к рукам все, на что упадет его взгляд. А когда на его пути возникало препятствие, вроде несговорчивого Полунина, Томашевский избавлялся от него, не гнушаясь выбором способа.

Томашевский знал, что Полунин и Самбист оформили владение своими акциями так, что в случае смерти одного второй получает пай друга. Самбист был мертв, а Полунина спасло от смерти только чудо. Если бы тогда, в Тарасове, он промедлил хотя бы секунду, то уже отправился бы в мир иной. А поскольку переписать завещание он не успел, то акции автоматически переходили бы во владение его малолетнего сына.

Других родственников, кроме Антона, у Владимира не было. В случае его внезапной смерти сына бы отдали в детдом или назначили ему государственного попечителя. Зная Томашевского, Полунин понимал, что этот делец смог бы добиться назначения на эту должность нужного ему человека. Антона даже не потребовалось бы устранять. К тому моменту, когда мальчишке исполнилось бы восемнадцать, Томашевский мог успеть выкачать из «Нефтьоргсинтеза» все.

Но покушение на Полунина провалилось. Видимо, Томашевский не рискнул повторяться в своих грязных методах и задумал решить проблему другим способом. От Веселовского он узнал, что акции «Нефтьоргсинтеза» вместе со всеми юридическими документами, подтверждающими право владения, Владимир хранит дома, и решил выкрасть или уничтожить их. После этого Полунину будет стоить большого труда добиться их восстановления. Если вообще удастся!

Владимир чувствовал, как бешенство захлестывает его. Томашевский уже однажды вмешался в его жизнь, и это стоило жизни Анне. Но, похоже, этому человеку все мало, и он пытается окончательно разрушить судьбу Полунина! Он сжал кулаки. В конце концов, Полунину было наплевать на сгоревшие акции, но сегодня Томашевский мог лишить его последней радости в жизни – единственного сына.

Надо остановить Томашевского. Не только ради памяти Анны и обещания, данного Либерзону. Не только для своей безопасности и ради будущего сына, хотя это и было главным. Полунин вдруг понял, что Томашевский должен стать его крестом и Голгофой одновременно. Если Владимир хочет дальше жить честно, то остановить Томашевского, чувствовавшего абсолютную безопасность в российских условиях жизни, он просто обязан.

Пока Полунин размышлял об этом, пожарные окончательно справились с огнем в его квартире. Последний из них еще не успел спуститься по лестнице, а Владимир и Славка уже устремились наверх, чтобы посмотреть, на что стала похожа квартира после пожара.

Собственно говоря, смотреть было не на что: огонь сожрал почти все. А если что-то из вещей и мебели он пощадил, то за него разрушительную работу закончили пожарные, залив все пеной и разломав остатки мебели, дверей и косяков.

Полунину оставалось только переходить из комнаты в комнату, осматривая разоренное жилье. Остановившись в детской, Вадимир пнул ногой обгоревшую кучу, которая когда-то была игрушками Антона. Под грудой головешек он неожиданно увидел одного из обугленных солдатиков Антона, подаренных ему Кашириным. От блеска древнегреческого воина почти ничего не осталось, но он все еще стойко держал в игрушечных руках щит и меч. Горько усмехнувшись, Владимир зачем-то поднял обгоревшую фигурку с пола.