Волчья дорога

— Мне в наказание. Непонятно, за что, — привычно выругался найтмейстер еще раз, разглядев в фигуре у двери своего подчиненного. — Что он здесь забыл?

— Майстер фогт работает с документами, просили посторожить, — бодро доложил стражник. С документами, так с документами. Бывает, конечно, хоть и перед ревизией. Но редко.

— Наш фогт — и работать? Да еще ночью? Чем его так припекло, интересно? — усмехнулся Александр в длинные усы, отъезжая. И все же... Что-то не так. Слишком тревожно звенела в ушах тишина. Слишком отчаянно скосил глаза молодой стражник, отвечая. Скосил на дверь. Найтмейстер отъехал за угол, остановил коня, дернул за длинный ус и огляделся: каменная громада ратуши на вид пуста, стрельчатые окна темны и забиты. Все, кроме...Луч света уколол правый глаз. Желтого, неровного света из щели в рассохшейся ставне третьего этажа. Кабинет фогта в другом крыле. Непорядок.

— Что-то не так. Надо проверить, — подумал найтмейстер, огладил усы, примерился, и рывком запрыгнул с седла на балкон второго этажа. Вцепился руками в перчатках в каменную балюстраду, застыл на миг, вслушиваясь, как падает на землю из-под сапога мелкая крошка. Ветер ударил в спину, словно поддержал на весу. Тишина. Найтмайстер выдохнул, поддел пальцами ставню, аккуратно открыл и запрыгнул внутрь.

Внутри ратуши плескалась тишина — мертвая, звенящая в ушах тишина и чернильная тьма, в которой вязли лучи неровного лунного света. Найтмайстер аккуратно прикрыл ставню за собой, прислушался и шагнул вперед, благословляя ночь, тьму и мягкую кожу сапог, позволявшую ходить беззвучно. Шаг. Другой. Глаза привыкли, пелена темноты расслоилась в глазах на серые и черные пятна — письменный стол, дверь, лестница. Не скрипнул под ногой пол, Найтмайстер тенью скользнул вниз, на первый этаж, прислушался. Снизу, от входной двери — негромкие голоса и хриплое, тяжелое дыхание. Еще пара шагов, от колонны к колонне, от тени к тени, беззвучно. Свет струился сверху, через неплотные ставни стрельчатых окон — неверный лунный свет. Две тени впереди, у двери. Человеческие, вон стоят, прислонившись к стене, давно, судя по ленивым голосам и расслабленным фигурам. О чем-то переговариваются. Вот на кого так отчаянно косился молодой стражник. Хорошо. Один из пришельцев на миг оторвался от стены. Тяжёлый рейтарский пистолет вылетел из кобуры, перевернулся, беззвучно лег Александру стволом в руку. Шаг — с носка на пятку неслышно. Грубый смешок впереди — один из пришельцев о чем-то пошутил, как показалось второму — удачно.

"Это вы зря", — мельком подумал найтмейстер, делая ещё один шаг за их спинами. Два удара, короткий вскрик — и два тела мешками осели на пол. Вроде живы. Оба. Обветренные, грубые лица, всклокоченные бороды и усы. На поясах — ножи и широкие шпаги. Грубые колеты и сапоги — немудрящая солдатская одежда.

"Солдаты? Что они здесь забыли?" — думал найтмейстер, бесшумно отступая от двери в тень. По уму, надо вызвать подмогу, но некого, как на грех. Ладно, справимся сами.

Лестница вверх. Ещё один часовой, ещё один беззвучный шаг в тенях, удар и короткий стук падающего тела.

— зря ты пришёл сюда, солдат, — прошептал найтмейстер, оглядываясь. С третьего этажа, с зала советов — голоса и свет. Жёлтой тусклой полосой из-под двери. "С зала совета? Что там воровать?" — думал найтмейстер, беззвучно скользя вверх по лестнице. Заскрипела тяжёлая дверь, полоска света на глазах развернулась в полотно и сложилась обратно в лучик. Потом по ушам ударили шаги — тяжелые шаги подкованных солдатских сапог. По лестнице вниз, ступеньки жалобно скрипели под их тяжестью. Найтмейстер усмехнулся в своём укрытии, мысленно пожелав шагавшему вниз солдату не споткнутся. И, когда спускавшийся человек прошёл мимо, беззвучно шагнул за спину, размахнулся и нанес удар — резкий, неотвратимый удар в косматый затылок.

Солдат был быстр. Очень быстр для своей медвежьей фигуры. Почуял свист воздуха за спиной, развернулся — по-кошачьи, на месте. Медный шар рукояти вместо затылка скользнул по плечу. Солдат взревел и отмахнулся не глядя. Потом ударил ещё, уже прицельно, сложенными вместе кулаками. Попал, найтмейстер качнулся и отлетел в сторону. Глухо зазвенел упавший на пол пистолет. Солдат шагнул вперёд, усмехнулся по-волчьи — найтмейстер видел, как заходила на его лице ходуном длинная клочковатая борода, и ударил в третий раз — мимо, найтмейтер рывком ушёл в сторону. Пудовый солдатский кулак пролетел мимо виска и с маха врезался в стену. Балки дрогнули, прошуршала, посыпалась на плечи известка. Лязгнул, покидая ножны на поясе, широкий кинжал. Найтмейстер зарычал, выхватил клинок и сделал короткий выпад — быстрее, пока бородатый солдат не успел развернуться. Но тот успел. Почти — холодное лезвие скользнуло по плечу, окрасив в красный цвет рукав солдатской куртки. В чёрный, при мертвенном свете луны.

— Слышь, сынок, ты на ночь помолился? — усмехнулся солдат Александру в лицо. Клочковатая борода дернулась вверх-вниз, в ладонях глухо щелкнули тугие пружины, выпуская наружу кривое лезвие солдатской навахи.

— Зря, — ощерился найтмейстер, перехватывая кинжал. Зазвенели набатом клинки, сталкиваясь в воздухе. Кинжал скользнул в сторону, обошел предплечье и сделал ещё один короткий выпад. Затрещала ткань, второе плечо солдата окрасилось под стать первому. Шаг назад, мягкий и осторожный, найтмейстер разорвал дистанцию, держа врага в поле зрения. Солдат силён, как чёрт, но раны его доконают. Мягкий шаг в сторону — по дуге, сохраняя дистанцию. И в голове найтмейстера вдруг вспыхнуло, смыв сознание волной ослепительное, злое солнце.

— Вляпались, старина, — удрученно кивнул головой капитан Яков Лесли, оглядывая тяжелый пистолет в руке. На рукояти железное кольцо чуть согнулось. Ладно, царапиной больше — царапиной меньше. А найтмейстер валялся у его ног — оглушенный, но живой. Вроде.

— Ага, — оскалился сержант, поднимая одной рукой оглушенного врага с пола. Пленника без церемоний втолкнули в ближайший кабинет. По случайности — кабинет писаря, мастера Хазера, в котором Яков сидел совсем недавно. Сидел, пил глинтвейн и обсуждал невеселые новости с этим тихим, вежливым человеком. А теперь разносит в прах его такой аккуратный кабинет. Яков вспомнил писаря, его печальные глаза, тонкие руки, трогательные, вечно падающие с носа очки и мысленно извинился.

— Вы кто такие? — прохрипел найтмейстер. Очнулся, бледен, но смотрит прямо в лицо. Хоть и связан — а держится орлом, страха не видно.

— Ты, сынок, полегче, — усмехнулся в бороду сержант, — у тебя же душа сейчас из тела на волю так и просится.

Яков оборвал ветерана взмахом руки и положил бумагу на стол.

— Императорская ревизия. Тайная.

— Врешь, солдат.

— А ты вот это прочитай, парень, — ответил сержант. Луч фонаря высветил красное, цвета крови пятно. Круглая печать с орлом и подпись — хорошо знакомой найтмайстеру завитушкой. И текст.

— Черт возьми, — выдохнул начальник стражи города Мюльберга, вчитавшись.

— Обязательно, — в тон ему сказал капитан, — поможете?

Найтмейстер кивнул. Механически, как заводная игрушка.

— Договорим у нас. Собирайте парней, сержант, уходим отсюда, — сказал капитан и вышел, пряча заветную бумагу в карман. Бережно, чтобы, не дай бог, чего не случилось с печатью. Подумал и, для верности, завернул указ в другой лист, как в конверт. В случайно оставленный на писарском столе лист желтой афишной бумаги.

***

— Уходим отсюда, — до рядового Майера крик Ганса донесся, как сквозь туман. Уж больно невеселые мысли бродили у рядового в большелобой, упрямой башке. Бродили, сталкивались, метались туда-сюда. А вот куда они текли — Майер понять никак не мог. Проклятая бумажка, заветный договор, кудрявая Катаржина и собственное невеселое житье-бытье. Рядовой Ханс Майер, пятое капральство. Перекати-поле сегодня, завтра, быть может, вороний хлеб. Или клиент для "тощего братства", братства петли, всегда жадного до новых членов. Тут рядовой задумался так, что пропустил на крутой лестнице поворот, свернул не туда, вышел в башенную дверь и только потом огляделся.

Его занесло в конюшню — деревянные стены, толстые балки, упряжные ремни и под ногой — хрустящее сено. Лошадиный храп из дальнего угла и терпкий, забивающий ноздри запах навоза. Рядовой огляделся — раз, другой.

"Как меня сюда занесло?" — подумал он, вертя башкой во все четыре стороны.

Шаг, другой. Солома мягко хрустит под сапогом. "Как дома", — улыбнулся солдат сам себе, невольно вспоминая зеленое теплое лето...

Мягкий серебряный звон. Из-за спины. Рядовой развернулся — на месте, рывком, чувствуя, как бежит по спине холодный пот — липкой, противной до ужаса струйкой.