Волчья дорога

"Что я делаю, вдруг это настоящие волки", — подумала было она, на бегу. Додумать не дали. Мужская рука схватила ее за плечо, рванула — резко, у Анны аж потемнело в глазах, закинула в карету. Как котёнка — за шкирку. Вой повторился вдали — глухой, еле слышный. Хлопнула дверь, кучер проорал лошадям, щелкнул бичом. Карета рванула в ночь. Кроаты, судя по крикам и лязгу подков, рванули следом.

"Что это было?" — невольно подумала Анна, — если там был простой волк, то спасибо ему. Десяток зайцев на обед, волчицу добрую и волчат послушных. Но вряд ли. Больно быстро кроаты сорвались с места. И ещё...

Тут Анна огляделась. Колымагу качало, барон сидел напротив — неподвижно, как памятник себе. Отчаянно ныло плечо. Снаружи — крики и стук копыт. Анна вдруг резко вспомнила всю короткую остановку. Лица, конские морды, глаза. Там, на привале лошадей было куда больше, чем всадников.

— А ведь вы бежите, милостивый господин. Удираете со всех ног, — проговорила она вдруг, сама дивясь собственной смелости.

Барон ударил ее. Не сдерживаясь, наотмашь. Голова мотнулась назад, затылок стукнул о дверь, во рту противно потянуло солёным. Неужели боится?

— Правильно делаете. Рейнеке вас убьет, — новый удар. Горячей струей — кровь, по подбородку вниз, на шею и грудь. Соленая. И слезы из глаз. Соленые тоже.

— Кто вы? И зачем Вам все это?

Барон только сейчас посмотрел на нее. Брезгливо вздернул губу, поднял руку — опять ударить, наверное. Анна выставила свою руку навстречу. И попала тому по запястью невзначай. Тонкой девичьей ладонью. Барон дернулся. Вдруг, будто его укололи иголкой. Убрал руку, шевельнул бородой, посмотрел на Анну. Внимательно так.

— Я Вольфхарт, барон фон Ринген, — сказал, наконец. Кратко, как выплюнул, — Рейнеке мой сын и будет делать, что я велю. Он тебе, что, не сказал? Я накажу его за это.

Вспомнился Мюльберг, рыночная площадь, солнечный день и Рейнеке, отправляющий в полёт господина помошника палача.

— Попробуй только, — прошептала Анна упрямо. Почти не разжимая губ, — эх, Рейнеке, где тебя носит...

***

— И куда моего юнкера занесло? Можете мне сказать? — говорил капитан Яков Лесли. Сердито, стуча кулаком по столу. Говорил и думал про себя — а не сошёл ли он с ума, орать на всесильную графиню Амалию? Но орал, напряжение требовало выхода. Благо часовые держали людей подальше от вновь раскинутого полога капитанской палатки.

— Вам не обязательно знать, капитан, — этот ответ Яков уже слышал раз десять. И он его категорически не устраивал. Аж сжимались до белизны кулаки.

— Ещё как обязательно... Рейнеке мой офицер, так что лучше Вам рассказать все по делу. А то..

— А то, что? — улыбнулась графиня, сверкнув брильянтами ему в лицо, — вернетесь в Мюльберг и попросите ключи от пыточной?

— Мы привыкли обходиться народными средствами. Курок пистолета или заженные фитили. Поверьте, совсем не хуже. Но я сделаю проще. Отправлю вас под конвоем подальше, а сам пройду по следам. Выручу юнкера, и — как все закончится — подарю вам шапку. Меховую, с ушами, на русский манер. Судя по тому, что рассказал мой стрелок, там, в конце следа, материала на шапки достаточно.

Графиня засмеялась. Беззаботно, будто Яков только что уронил изысканный комплимент.

— Шапка — вещь, конечно, хорошая, капитан. Особенно русская, с ушами. Но лучше будет, если вы ее, как водиться, в финнском полку на бутылку сменяете. Не надо лезть не в свое дело капитан. Перебор.

— Как и в прошлый раз. Один раз я уже дал вам повод говорить, что мы переборщили.

Графиня улыбнулась опять.

— А женщин, капитан, вы так же уговариваете? Тогда понятно, почему не женаты до сих пор.

Но вы правы. Вашего ... Ваша будущая шапка пока носит имя Вольфхарта, барона фон Ринген. И он генерал армии.

— Шапку из генерала мой сержант продаст за три цены. Пол-армии сложится. Но — во первых, я о таком генерале ни разу не слышал, во вторых — откуда о нем слышали вы?

— Генерала он получил совсем недавно. Вместе с должностью губернатора замка Гаунау. За заслуги, о которых вам, капитан, точно не надо знать. Такие знания старят ещё до рождения.

— Тогда откуда о нем знаете вы?

— Из книги. Той самой книги в красном переплете, которую украл ваш француз. Полный компедиум загадочных, необычных и сказочных существ, состоящих под опекой и защитой святой церкви и его величества императора. А теперь и под вашей, раз уж вы влезли в это дело.

— Но француз книгу украл.

Графиня улыбнулась. Ещё раз. Капитана начала не на шутку бесить эта спокойная улыбка.

— Я хорошо помню, что я в неё записывала. Барон фон Ринген, подданный империи, верный сын святой церкви, окрас — в "образе" белый, рост — два с половиной фута в холке, лохматость повышенная. Особо ценный, охраняется империей и sanktorum oficium. То есть, сейчас, мною. Не надо шапки, капитан, пожалуйста, они, правда, редкие.

— Пусть вначале мне юнкера вернет. И рыжую, а то я от сухомятки отвык. А там посмотрим, — пробурчал под нос капитан, отворачиваясь. Мысли его уже убежали и далеко. Через лес, с южной опушки на северную. А там — прямая дорога. Но рота через чащу не пройдёт, придётся тащится в обход, а это неделя, не меньше. Хорошо, если юнкер успел отбить свою рыжую. Тогда ничего кроме недели в лесу молодым не грозит. Скучно, но безопасно. Если же нет...

Капитан пожал плечами и начал изо всех сил надеяться на лучшее.

***

Надеяться у Анны ещё получалось. Вначале и ночью и на рассвете следующего дня. То ли на бога, то ли на вой вдалеке. Он повторялся ещё дважды. Слабее, так ей казалось. Но Анна лишь стиснула зубы и сказала, что уши ей врут. Не врали — в третий раз вой донесся на рассвете, еле слышно, так, что обмануть себя уже не вышло. Барон распахнул дверцу, проорал что-то на ходу всадникам конвоя. Ветер съел слова, Анна не разобрала — что именно. Зато видела его лицо — довольное, аж сжалось сердце. А потом брызнул рассвет, лес расступился, чёрные ели разбежались, уплыли назад и надежда начала умирать. Между лесом и равниной стоял замок. Старинная башня, шпиль, а вокруг, звездой, невысокие, заросшие травой бастионы. Сизая и черная полоса воды — ров. И серой крышкой сверху — зимнее небо, низкое и равнодушное, как всегда. Карета прибавила ход, лес убегал вдаль. Надежда умирала. Ещё казалось что вот, сейчас — и среди деревьев сверкнет рыжая вспышка выстрела, рванется к небу пороховой дымок. Придет помощь. Рейнеке, капитан, хмурый стрелок. Кто-нибудь. Хоть Майер с дружками — сейчас она бы обрадовалась и этой, вечно небритой роже. Но лес вдали молчал, тряслась и качалась на ухабах карета.

— Как с тарелкой на кухню, так толпа, а как помочь, так некому, — вздохнула она. Вой прилетел ещё раз. Тихий, уже на пределе. Чёрная тень упала на лицо — карета въехала в тень бастиона. Гранитные, поросшие мхом валуны. Стук колёс прыгнул эхом от стен. Вытянулся в струну солдат в караулке. Стена убегала ввысь — тяжёлый гранит, серый и рыжий с седыми проплешинами. Солдаты наверху, угрюмые, в тяжёлых от грязи плащах. Много, больше, чем Анна видела за жизнь. Из бойниц — длинные, позеленевшие от времени рыла. Пушки. Затрубила труба. Солдаты торопливо бежали, строились в ряды, брали перед проезжающей мимо каретой "на караул". Барон, не повернув головы, махнул им рукой из окна. Опять вой вдалеке. Тихий, протяжный. Виноватый как будто.