Волчья дорога

Перестрелка вспыхнула как лесной пожар. Дымным, гремящим полукольцом вокруг двух лагерей. То тут, то там — тонущие в тенях, ослепленные багровым закатом, оглушенные громом и неизвестностью патрули лихорадочно скусывали патроны, заряжали и стреляли — в шорох ветвей, темноту и друг в друга.

Принесли первых убитых. В лагере Лесли поднялся крик. Многоголосый, бессмысленный и, от того, куда более страшный. Вспыхнули огни — без порядка, багровым заревом здесь и там. У себя в палатке Яков Лесли вскочил на ноги, выругался — страшно, поминая бога, мать и всех святых вместе взятых и приказал послать в лес дежурное капральство. Потом опомнился, всунул ноги в сапоги и приказал бить общую тревогу. Он опоздал. Кроаты Холле успели раньше.

Алые всадники на огромных, храпящих конях уже гарцевали перед оградой. Внезапно, просто выплыли из заката на ослепленных багровым отблеском часовых. Их было немного — человек тридцать, но паника мгновенно умножила их число до тьмы — тьмущей. Что им приказал майор Холле — неизвестно, вряд-ли атаку, но крики и вид бегущих людей подействовали на них, как красная тряпка — на быка. В лагере кто-то спустил курок. Пуля взрыла землю под копытами. Кроаты завыли боевой клич и, обнажив кривые клинки наголо, кинулись в атаку. Под копыта упал человек, другой. Выпал из мертвых рук опрокинутый факел. Огонь вспыхнул, лизнул края одной палатки, потом другой, третьей. Черный дым клубами пополз вверх, мешаясь в небе с криками и пороховой гарью. Кроаты скакали сквозь дым, рубя бегущих. Развивающиеся за плечами плащи били людям в глаза ярко-алым, наводили ужас и панику. Дым кутал небо черной завесой. Тот самый дым, что видели Анна с Рейнеке в лесу.

Вдруг новый звук ворвался — словно прошил иглой — музыку боя. Бил барабан. Размеренно, часто. Привычный, хорошо знакомый людям звук. С него начиналось утро — всегда. Капитан Яков Лесли шел со шпагой в руке. Двое барабанщиков шли за ним следом, выбивая палочками сигнал "построение". Ему навстречу выбежал прапорщик Лоренцо. Маленький, взъерошенный, в одном сапоге. Второй — в зубах, в руках длинный шест и свёрток.

Один из кроатов кинулся к нему со спины, занося на скаку клинок. В руке Якова Лесли сухо рявкнул длинный пистолет. Кроат упал. Лоренцо, петляя, добежал до капитана, скрылся за его спину, кивнув на ходу. Спасибо, мол.

— Оденьте сапог, прапорщик, — не повернув головы бросил ему Яков. Лоренцо, не отвечая, содрал чехол, развернул шест вертикально. Над их головами в небе развернулся, захлопал крыльями черный имперский орёл. Ротное знамя. Яков перехватил древко одной рукой, повернулся, кивнул итальянцу:

— Спасибо. И наденьте сапог, не лето.

Хаос вокруг дрогнул и начал обретать форму на глазах. Люди Лесли бежали к знамени — храбрые искали врага и приказов, трусы — укрытия. Тридцать лет войны научили их, что безопасно только одно место — под знаменем, в строю, за спиной у товарищей. Кроаты, увидев в воздухе бьющий крыльями ценный трофей, развернули коней и, с кличем, похожим на лисий лай, кинулись в атаку. Дрогнула земля. Двое солдат, бежавших к знамени со всех ног, упали под копыта. Яков поправил шляпу и шагнул вперед, прямо на храпящие, вспененные морды. Всадник в алом плаще налетел на него. Яков вскинул над головой тяжёлый палаш. Удар, лязг стали о сталь. Кривая сабля отлетела назад. Рука занемела.

— Чёрт, зарубка будет, — подумал он мельком, уходя от нового удара. Кривая сабля проскрежетала по гарде, выбив сноп искр Якову в глаза. Внезапно — голос над ухом:

— Держитесь, герр капитан

Над плечом скользнуло ясеневое древко и длинное острие. И ещё одно. И еще. Кроат отбил удар пики саблей, развернул коня и исчез. Яков обернулся — старый сержант строил в ряд пикинеров. Кроатам в лица сверкнула сталь. Злыми, ждущими жалами на длинных древках. Ударил залп. Забил барабан. Кроаты развернули коней и исчезли. Вмиг, будто их тут и не было.

Яков перевёл дух. Поправил на голове шляпу. Подошёл сержант — взъерошенный, весь белый от злости. Кивнул Якову на ходу. Ветер налетел, закрутил назад лохматую бороду.

— Сержант. Постройте людей. Запишите имена тех, кто пришел без оружия или зарядов. И...

Тут Яков оглядел царящий вокруг разгром. Палатки сбиты с опор и повалены, половина сгорела. В воздухе плыл острый дым пополам с чёрной пороховой гарью. Поправил шляпу, прошептал под нос: "раз пошла такая пъянка..."

Сержант проследил его взгляд, кивнул вполне одобрительно.

— Половина палаток сгорела, герр капитан. Холодно будет....

— Будет, но не нам, — отрезал Яков и махнул рукой. На закат, в сторону чернеющей на холме деревни.

Два строя сошлись в снегу, на середине поля. Ротная линия— две цепи мушкетеров по краям, сдвоенный ряд пикинеров в середине. И насущаяся на них волна всадников в алых плащах. В эту атаку Холле поднял всех. Дрожала под ногами земля, храпели бешенные кроатские кони, сверкали клинки. Вперед вырвался всадник на тонконогом коне — узкоплечий, высокий, стройный. Алый плащ — крылом ангела за его плечами. Всадник повернул голову, крича что-то. Высокая шапка слетела с его головы. Яков увидел в закатных лучах светлые длинные волосы.

«Майор Холле», — подумал он мельком. Уперся крепче ногами в землю.

— Сержант, запишите всех, кто выстрелит без команды.

Глухо бил барабан. Ротный строй замер, ловя момент. Черно-алый, бешенный вал катился на них — все ближе, ближе и ближе. С той стороны — клубы дыма и редкие хлопки. Кто-то из кроатов на ходу разряжал пистолеты.

— Зря, — подумал Яков, — ещё рано. Для них.

Развернулся и крикнул, резко, до боли в горле:

— Огонь.

Залп. Слитный, рвущий уши залп из полусотни мушкетов. Яков на миг ослеп и оглох — все затянуло едким, удушливым дымом. Жалобный, ввинчивающийся в уши протяжный крик — будто детский. Ржание раненной лошади. Сосредоточенный стук шомполов — мушкетеры слитно поставили ружья к ноге и забивали новый заряд, не дожидаясь команды. Ещё один залп. И ещё. С той стороны, сквозь гарь донеслись хлопки и короткие, злые вспышки. Солдат рядом с Яковом захрипел и осел на землю, так и не выпустив пики из рук. Дрогнула земля. Опять. Из дыма и чада впереди показались огромные, призрачные в тени лошадиные морды. Барабан забил частую дробъ.

— Пики, к бою, — проорал, перекрывая шум схватки, сержант. Пикинеры первой линии упали на одно колено, упирая ясеневые древки в серую грязь. Пикинеры второй — замерли, развернув пики в обеих руках горизонтально, над головами товарищей. Жала — кроатам в лицо. Те развернули коней. На месте, с храпом, лязгом и истошным ржанием. Кто — то не совладал с лошадью, подлетел слишком близко. Пики метнулись вперёд и отпрянули, алые от крови. Ещё один залп. Ещё. Бились в грязи и кричали человечьими голосами раненные кроатские лошади. Бешенный Холле летел вдоль рядов, отбивая в сторону тянущиеся к нему пики. Кривая восточная сабля вертелась и пела в его руках. В одном месте строй разорвался. Слегка. Дрогнул слишком молодой пикинер или подвернулась на камне нога ветерана. Но кроат ворвался в щель, кривая сабля упала вниз и взлетела — алая от крови. Стрелки дали залп. Конь Холле шарахнулся в сторону, строй сомкнулся опять.

— Парни, нажми, ночлег совсем рядом, — проорал сержант из задних рядов. Забил барабан. Кроаты развернули коней и, завывая на звериный манер, пошли в новую атаку. Внезапно, среди алых — теперь уже серо — бурых от грязи — кроатских плащей — словно мелькнуло белое. Белый всадник на белом коне. Скакал галопом, разворачивая всадников на новую атаку. Яков шагнул вперёд, поднимая пистолет. Поймал фигуру урезом ствола... И увидел, как бъются на ветру юбка и длинные, золотистые волосы.

— Чёрт. Баба, — палец Якова замер на курке. А всадница подлетела, развернула коня. И в упор, Якову в лицо, выстрелила из двух пистолетов. Вспышка, под ухом у Якова— словно ветерок. Одна пуля сбила шляпу с его головы, вторая прошла мимо, убив наповал мальчишку — ротного барабанщика. Второй лишь стиснул зубы — истово, до крови на губах. И палочки в его руках замелькали чаще.

Внезапно — Яков услышал опытным ухом — рисунок боя поплыл, поменялся. Справа, от леса долетел гул команд и частые, точные выстрелы. Кроаты на поле заметались, попав в два огня. Ганс Флайберг собрал в лесу патрули и накрыл убийственным огнем их фланги. Падали люди, падали кони. Яков увидел майора Холле — тот скакал через поле к своим, размахивал саблей, кричал, поднимая людей в новую атаку. Мелькнула белая всадница. Опять. Яков поднял пистолет, прицелился и спустил курок. Белый конь упал. С седла — словно скатилась молния. Мелькнула и исчезла в тенью снегу.